От нее пахло очень нежными духами. Ксения буквально очаровывала его, когда оказывалась рядом, благоухая ароматом женственности и любви. Не выставляя напоказ свои прелести, как другие девушки, она не становилась от этого менее привлекательной, ее гордая и статная фигура прорисовывалась под одеждой. Ксения чем-то напоминала Евгению из Балашихи. Походка была такой же, уверенной и немного раскачивающейся. Она никогда не смеялась, иногда лишь слегка улыбалась, поэтому выглядела очень серьезной. Ни разу не взглянула на Антона, поэтому он считал ее надменной.
Невольно Антон оказался свидетелем одного эпизода. Находясь на сутках, в восемь вечера он заступил на пост наблюдения за камерами. Ксения и еще несколько работников РR-агентства задержались после шести. Антон видел в мониторе, как они бегали из кабинета в кабинет, озадаченные какой-то срочной работой. Полчаса ничего примечательного не происходило, на мониторах были пустые коридоры, одиночные фигурки задержавшихся в офисе сотрудников, парковка на улице, залитая светом фонарей, и время от времени появляющиеся и исчезающие в холле работники.
Антон увидел на мониторе, как из кабинета РR-агентства вышла Ксения. На ней была светлая блузка и темно-серый деловой костюм: пиджак и юбка выше колен, — и черные сапоги из тонкой кожи на каблуке. Роскошные волосы, как всегда, распущенные, закрывали лицо с боков загнутыми прядями. Антону показалось, что у нее изменилась походка, стала какой-то тяжелой, не было и намека на легкость, с какой она обычно шагала по коридору. Было похоже, что она плохо себя чувствует или очень устала. Антон следил за ее удаляющейся фигурой, ему очень нравились ее очертания, особенно обтянутые юбкой бедра.
Вторая камера показала, что девушка направляется в дамский туалет, в котором в эту минуту убиралась таджичка, оставив возле двери тележку с химией и ведерками. Ксения заглянула внутрь и пошла обратно. Неужели она постеснялась таджички, подумал Антон. Она как будто не знала, куда пойти, направилась в одну сторону, потом в противоположную, несколько раз обернулась. Антон немного удивился, что присутствие уборщицы помешало девушке воспользоваться туалетом, и подумал, что чем больше в человеке, особенно в женщине, высокомерия, тем больше в нем стеснения в обычных житейских ситуациях.
Антон решил больше не смотреть на Ксению, однако через минуту увидел ее на мониторе с камеры, установленной на лестнице. Там было всего четыре камеры, и Ксению угораздило остановиться под одной из них, которую она не заметила. Она как будто прислушалась, потом перегнулась через перила и посмотрела вверх и вниз, видимо, чтобы убедиться, что на соседних этажах никого нет. Сделала несколько шагов, свела колени и взялась за стену. Антону показалось, что девушке плохо. Она согнулась, будто собиралась присесть, и запрокинула голову. Антон подумал, что у нее болит живот. Она задрала юбку, засунула руку между ног и опять свела колени. Ксения не сняла белье, не села, а продолжала стоять, согнувшись и сжимая руку ногами.
Антон начал догадываться, что происходит, правда, выглядело это не совсем обычно, она двигала не рукой, а бедрами. Запрокинула голову, и ее рот округлился. Антон максимально приблизил изображение и мог все хорошо рассмотреть. Ксения прижалась к стене и задрала юбку до живота. Ее тело показалось Антону очень красивым. Она потрогала себя через трусы и засунула в них руку. Потом расставила ноги и присела. Антон видел, как быстро задвигалась ее рука; видел ее лицо, вытянутое вперед, с зажмуренными глазами и круглым ртом.
Потом она сняла трусы и пописала, поднялась и отошла, чтобы не наступить в лужу. Снова прислушалась, поправляя юбку, вытерла платком лоб и шею и вернулась на этаж. Антон увидел в другом мониторе, как она прошла по коридору и скрылась в офисе. Через сорок минут вышла с сумочкой на плече и направилась к лифту. Камера с улицы показала, как она удаляется своей уверенной легкой походкой.