Анна убрала телефон и уставилась на дорогу.
— Я уж было подумал, что вы не способны на теплые чувства. А оказалось, можете, если захотите. С близкими вы сама нежность.
— Это были муж и сын.
— Вы только с ними так тепло общаетесь?
Она взглянула на него опять как-то странно и не ответила. Эта женщина бесила Антона. Было бы лучше, если б она сказала что-нибудь грубое или даже обидное, на что можно было как-то отреагировать. Но она просто молчала и только поглядывала на него зелеными глазами и ерзала на сиденье, как будто ей что-то мешало. Непробиваемый бичшилд. Бесило и то, что он продолжал идти у нее на поводу, то есть катал ее шикарную задницу, без шансов покататься потом на ней. По всем правилам пикапа, таких баб надо грубо ставить на место и отправлять на три буквы. Антон готовил обидную фразу про медный цвет волос, который ей не идет, и про то, что муж недорабатывает на ней, поэтому она такая злая. Пока он решал, какая фраза заденет ее больнее, они приехали. Он свернул во двор и подъехал к дому. Приготовился произнести свою язвительную фразу, но Анна опередила его.
— Зайдешь? — спросила она.
Он даже застыл, соображая, не послышалось ли ему, если сильно хотеть бабу, которая не идет на контакт, может померещиться, что она приглашает в гости.
— Чего? — пробормотал он.
— Поднимешься со мной? — ее голос прозвучал так же елейно, как в разговоре с мужем.
Когда он наконец переварил, она продолжила:
— Только не ставь машину перед подъездом. Лучше за домом. Квартира сто двадцать пять, четвертый этаж, — и вышла, поманив выглянувшей из-под джинсов полоской трусов.
Никогда не пытайся понять женщин, они существа с другой планеты, Антон не помнил, чье это изречение, но оно, несомненно, истина в последней инстанции. Не веря в удачу, он оставил «Ягуар» у соседнего дома и, сдерживая любовный зуд, бодрой походкой направился к подъезду Анны.
Закрыв за ним дверь, она спросила:
— Тебя кто-нибудь видел?
— Никто.
Анна обхватила его за шею и впилась поцелуем в пухлые губы. Прижалась к нему всем телом и закинула на него ногу. Ее трясло. Антон еще не встречал в женщине такого неудержимого желания, казалось, что она хватила чего-то возбуждающего. Они целовались, двигая головами и сопя. Ее рука наглаживала через джинсы вставший член, потом расстегнула молнию, достала член и потащила за него Антона в комнату. Это была спальня. Анна села на кровать, стянула с него джинсы до колен и взяла в рот. Антон с упоением наблюдал за выражением счастья на ее смуглом лице, куда только подевались высокомерие и гордость! Она двигала головой, чавкая и давясь, и вынимала изо рта член, только чтобы перевести дух. Она не ласкала его, не дрочила, а просто сосала, заглатывая до самого основания, делала это, закрыв глаза, наслаждаясь до самозабвения, поэтому он быстро кончил. Она проглотила, и он со стоном повалился на кровать. Анна продолжила свои ласки.
— Любишь сосать?
— Обожаю.
Когда он снова возбудился, она опустилась на колени и, подняв к пупку член, провела языком по одному яйцу, потом по другому, потом по всей длине члена. Проделала это как ритуал преклонения. Потом поднялась, сняла с себя одежду, подошла к тумбочке и взяла презерватив. В ее движениях чувствовалось нетерпение. Во время этих приготовлений она ни разу не взглянула на Антона, видимо, стыдясь своей животной страсти. И только раздевшись догола, подняла на него взгляд. Загар полностью покрывал ее тело: и грудь, и зону бикини. У нее был выбрит лобок, большая грудь находились в стоячем положении благодаря имплантам, в сосках блестел пирсинг.
Антон подумал: «Да у тебя, оказывается, бешенство матки, наверняка уже все перепробовала. Интересно, на каком нудистском пляже ты загорала?» Но озвучивать свои предположения не рискнул, боялся спугнуть ее нимфоманистое состояние. У Анны была красивая женственная фигура и серьезное, даже строгое выражение лица.