— Моя помощница сделала все, как ты просила, — произнесла детектив одними губами…
Она с удовольствием съела пирожное, демонстрируя это удовольствие всей кофейне, выпила кофе по-турецки, другого не признавала, и если в заведении не подавали такого, то сразу уходила без лишних разговоров, и только потом потащила Пелагею на выход.
Уже в машине за тонированными стеклами, где их никто не мог видеть и слышать добавила: — Помощница записала беседу с мужчиной на диктофон. Послушаешь, сделаешь выводы, примешь решение… Не похож он на человека, у которого проблемы с девушками… Второй мой помощник сделал фото парня до беседы, во время и после оной. Я тебе их тоже скину вместе с диктофонной записью… Если так и дальше пойдет, то скоро только на тебя одну работать буду.
— Что поделать? — грустно выдохнула Пелагея. — Все чаще женщины в нашем суровом мире попадаются в ловушки мошенников. Одни преследуют цель обобрать их до нитки, вторые нанести душевную травму, от которой дамы не скоро смогут оправиться, а третьи — и одно, и другое. Первым пусть занимается полиция. Меня же беспокоит второе и третье.
— А как это тебя может беспокоить? — не поняла свою собеседницу жизнерадостная Гертруда.
Пелагея осуждающе посмотрела на нее.
— Понимаешь, приходит ко мне на прием этакая старая дева…
— Брось втюхивать мне про старых дев, — отмахнулась от нее Гертруда. — Тебе самой давно пора заняться личной жизнью, секс-тренер.
Пелагея виновато вздохнула. Что правда то правда, ей самой скоро понадобится консультация психолога — с очередным мужчиной рассталась, ей опять почудился пикапер, будь он неладен. Она проанализировала свои отношения с ним и чтобы не доводить их до абсурда, по ее мнению, выбросила симку и купила новую. Первым звоночком, заставившим ее насторожиться, оказались сладкие слова, которые она хотела бы слышать от избранника постоянно — и что она красивая, и что умная, и что он готов прожить с ней рядом до ста лет. Это, конечно, приятно, но не слишком ли быстро все у них произошло? И звонки, и смс-ки чуть ли не каждый час. Мужчина откровенно подсаживал ее на интенсивное общение. А она и подсела. Спасало то, что во время приемов не отвлекалась, зато в перерывах между сеансами и писала, и звонила. А голос ласковый и нежный нашептывал в трубку, какая она необыкновенная.
А потом вдруг стал пропадать без видимых на то причин на день, на два. Все по канону.
— Ну хорошо, — согласилась Пелагея, — обойдемся без старых дев. Я очень хочу понять, зачем нужно соблазнять женщину, чтобы, добившись ее, потом бросить.
— В что тут непонятного? — выразительно поиграла плечами Гертруда. — Хобби у него такое. У тебя психология… И не возражай, — остановила взмахом руки она слова возмущения, готовые сорваться с языка собеседницы. — Это не работа. У меня — частный сыск. У него — соблазнение ради соблазнения. Ему, может, и секс, как таковой, не нужен. Именно поиграть и бросить. И найти следующую жертву. Ты радоваться должна, что не зарастет в твой кабинет народная тропа. Короче, проследят за твоим клиентом…
— А проследи-ка еще за одним, — вдруг встрепенулась Пелагея.
Гертруда закрыла лицо руками. Ну кто ее за язык тянул? Проследили бы тихонько, удостоверились, что никакого криминала за парнем не замечено. А остальное не их дело. Теперь как откажешь?
— Давай адреса, явки, номера телефонов, — произнесла обреченно Гертруда…
* * *
Телефон завыл сиреной.
Это мог быть только один человек, только на него был настроен этот рингтон — следователь Андрей Смирнов.
Гертруда неспешно включила ночник, зафиксировала взглядом время на ходиках — два часа ночи. Несколько секунд поразмышляла отвечать на звонок или разговор до утра подождет. Ее окружение — и домашние, и подчиненные давно знали, что беспокоить до утра Гертруду не стоит. Какая бы ни была причина, звонить Гертруде только утром. Тем более что утро у нее начиналось довольно рано, а день заканчивался неизменно поздно — с полуночи до шести утра ее личное время. Гертруда давно уже в это время не отключала телефон — была уверена, что все равно никто ее не побеспокоит. Нет, оказывается не все знали об этом — нашелся один, которому ночь-полночь не указ.
— Фишер на проводе, — недовольно отозвалась Гертруда.
— Гертруда Михална, — обратился к ней вполне официально позвонивший.
Женщина недовольно наморщила тоненький носик и поджала губы. Сразу сон прошел и как-то захотелось интеллигентно нахамить беспардонному следователю. Ненавидела, когда ее называли по имени-отчеству. Не такая она уж и старая, чтобы так к ней обращаться. Всего-то сорок лет. А если учесть, что с Андреем они ровесники, то вполне уместно прозвучало бы просто Гертруда или на худой конец госпожа Фишер.