Зима оказалась суровой и полной лишений. Весной Пабло заболел скарлатиной. Вскоре после выздоровления он покидает Мадрид и возвращается к родителям в Барселону.
Орта де Сан Хуан, лето 1898 г
В Барселоне Пабло встречается с молодым талантливым художником по имени Мануэль Палларес, вместе с которым он позднее, в 1900 году, организует выставку. Семья Паллареса жила в деревушке, где каменные дома гнездились вокруг массивных, обожженных солнцем стен церкви. Кругом зеленели поля: на ранее выгоревшей земле, куда по ирригационным сооружениям подавалась вода, разрослись буйные сады. Холмы, окружавшие долину Эбро, были сплошь покрыты виноградниками и оливковыми деревьями. То там, то здесь вверх устремлялись угловатые голые вершины известковых гор, очерченных на фоне неба словно стены древней крепости. Солнце безжалостно обжигало и одновременно обливало золотым потоком света каменные нагромождения. Раскинувшееся у подножия холмов, неподалеку от реки селение Орта де Сан Хуан («орта» на языке каталонцев означает «сад») соединило в себе контрасты плодородия и все пожигающего солнца. В этом окружении, которое подскажет Пикассо темы для некоторых ландшафтов, исполненных в кубистской манере десять лет спустя, Пабло найдет отдохновение, столь необходимое для него после тягот и болезней, пережитых в Мадриде. Здесь он впервые познакомится с жизнью деревни, с иной формой борьбы за существование. Только теперь противник предстанет перед ним не в виде жестокой и неприглядной натуры человека, а в облике безжалостной и непредсказуемой стихии природы. Но картина бедности оставалась неизменной. Бесконечный изнурительный труд и бережливость, единственное, что давало средства к выживанию, породили молчаливую расу крестьян, ставших его спутниками в этот период.
Пабло радовался этому поистине целебному изменению обстановки. Он с удовольствием осваивал премудрости деревенской жизни, будь то умение запрячь мула или вола, посеять пшеницу или делать вино. Эта его готовность оказать помощь в повседневной работе на ферме позволила ему позднее признаться: «Всему, что я знаю, я обязан деревне Паллареса».
В Орта он чувствовал себя как дома и задержался там надолго после выздоровления. Сохранилось много зарисовок крестьян, сидящих у дороги, цыганок с наброшенными на плечи шалями и воткнутыми в волосы цветами, играющих на гитарах цыган, женщин и мужчин за работой в поле. Они выполнены в мягкой манере, в которой ощущается спокойная уверенность. Очарователен набросок головы девушки по имени Хосета Себастия Мендра, сделанный, как на это указывает дата внизу, в ноябре 1898 года. Вполне вероятно, что именно она явилась причиной его долгого путешествия пешком в единственный в округе магазин, чтобы приобрести презентабельные черные вельветовые штаны.
Возвращение в Барселону
Вскоре после возвращения Пабло в Барселону в начале весны 1899 года Сабартес, по его словам, был первый, кто встретил его в доме № 1 на Эскудильеро Бланко, узкой улочке в самом центре старого города. Пикассо использовал в качестве студии небольшую комнату в квартире брата молодого скульптора Хосефа Кардоны. В других комнатах разместилась мастерская для изготовления нижнего женского белья.
В комнатушке хранилось множество законченных им к тому времени полотен, в частности «Наука и милосердие», присланная незадолго до этого из Мадрида, и одна из наиболее значительных работ — «Арагонские обычаи», созданная по совету Паллареса в Орта де Сан Хуан, которая не сохранилась, поскольку, подобно многим другим полотнам, она использовалась для создания новых работ. Частично он делал это из-за того, чтобы сэкономить на новых холстах, а частично потому, что в стремлении как можно быстрее воплотить родившуюся у него идею Пикассо не хотел тратить лишнее время на поиски новых материалов. Известно, что работа «Арагонские обычаи» получила третью премию в Мадриде и золотую медаль в Малаге. Единственный оставшийся свидетель ее существования — карикатура в мадридской газете. Автор карикатуры ухватился за то, что на картине у крестьянина, державшего топор, — грозный вид, словно он собирается отрубить голову женщине, смиренно преклонившей колени радом с ним. Именно этим, по мнению карикатуриста, и объяснялось название картины — «Арагонские обычаи».