Находясь в другом настроении, Пикассо брал перочинный нож и вырезал продолговатые изящные фигурки людей; позднее они отливались в бронзе. Однако наиболее впечатляющими скульптурами периода жизни в Буажелу являются вылепленные из глины и алебастра крупные головы с большими носами и глазами навыкате.
Весной 1932 года Пикассо создает серию крупных полотен, в которых обнаруживается столь присущая ему неугасающая страсть. Художник представил взору зрителей новую серию весьма чувственных, созданных плавными линиями фигур нагих женщин. Большинство из них изображены спящими с закинутыми за голову руками. На заднем плане некоторых полотен пышный филодендрон раскинул свои ветви. Профили лиц с закрытыми глазами выполнены одним мастерским движением, соединяющим лоб и нос над толстыми чувственными губами. Легко узнаваемый профиль всех фигур дает ключ к отгадке его принадлежности.
Новой натурщицей Пикассо, чье сладострастное влияние столь сильно ощущается в этих полотнах, стала случайно встреченная им молодая девушка, Мария-Тереза Вальтер, которая привлекла его внимание своим крупным телом, нордической внешностью и какой-то странной отрешенностью. Массивные головы из алебастра, сделанные в Буажелу, также навеяны образом Марии-Терезы. Будучи посаженными на длинную, сужающуюся кверху шею, они создают впечатление, будто оторвались от земли и плывут сквозь облака, подобно Луне. Иногда их глаза изображались в виде глубоких разрезов, а в некоторых случаях — в форме посаженных на щеки шариков, которые походили на спутники Земли.
С 1930 по 1939 год, когда разразилась война, в различных странах было организовано около 50 выставок работ Пикассо. Огромное количество созданных им картин разошлось по всему свету. Крупные коллекции Щукина и Морозова осели в России. Многие полотна художника стали приобретаться коллекционерами Германии. Но установление в стране режима Гитлера, не принимавшего авангардистского искусства, положило конец этому процессу. Известность Пикассо неуклонно росла в Америке, Швейцарии, Англии и Франции. Вслед за выставкой его работ «Абстракционизм Пикассо» в Нью-Йорке в январе 1931 года последовал ретроспективный показ 37 полотен в галерее «Рид и Лефевр» в Лондоне, явившийся, по общему признанию, одним из важных событий летнего сезона в английской столице. Рядом с полотнами «голубого» периода, такими, как «Жизнь», были выставлены натюрморты последних лет и изображения изломанных человеческих тел. Но самой крупной выставкой явилась экспозиция созданных в ранние годы полотен в галерее «Жорж Пети» в Париже в июне — июле 1932 года. Среди 225 полотен, семи скульптур и иллюстраций к шести книгам были представлены крупные работы более раннего периода, а также самые последние полотна, изображающие спящих нагих натурщиц. На ней были показаны такие выдающиеся работы художника, как «Погребение Касагемаса», о существовании которой публика и не подозревала. Выбор картин для выставки был осуществлен самим Пикассо.
В этот же период Кристиан опубликовал несколько обзорных статей в «Ле кайе дез ар», посвященных Пикассо. В них также содержалось много репродукций картин художника и статей на французском, английском и итальянском языках, написанных выдающимися поэтами, художниками, музыкантами и критиками.
Полная блестящих открытий жизнь Пикассо в искусстве и семейная жизнь художника шли противоположными путями. Он всем своим существом стремился к достижению гармонии с женщиной, которая всегда оставалась бы для него источником чувственных наслаждений и опорой домашнего очага. В молодости простота манер и беззаботность Фернанды не позволили достигнуть этого. Терпимая и, по-видимому, слишком уравновешенная Ева рано ушла из жизни. И теперь он страстно мечтал создать семью с Ольгой, но, как вскоре стало очевидно, соблюдение свойственных браку условностей тяготило его: он не мог подчинить им свою склонную к быстрым переменам натуру. Многие мастерски выполненные портреты Ольги и Пауло — убедительное свидетельство трогательного внимания Пикассо к семейной жизни в ранние годы. Последовавший вслед за этим разлад объяснялся испытываемым художником нежеланием всецело посвятить себя семье и, как следствие, вести жизнь, которая мешала бы его творчеству. Любовь к Ольге и рождение сына явились единственными животворными опорами брака. Стоило отношениям между ними потерять остроту, и несовместимость их характеров постепенно привела к тому, что возникла угроза его духовной свободе, без которой он не мог существовать.