В штаб полка поступило сообщение, что к линии фронта, из немецкого тыла, движется танковая колонна. Командир полка приказал мне вылететь эскадрильей, разведать что и как.
Летели как всегда, треугольником. Ведущим я. Рассчитывали лететь в тыл, километров на полсотни, а танки оказались уже около линии фронта. Разведданные пехоты запоздали. Полсотни немецких машин уже вошли в соприкосновение с нашими частями, шли на нашу линию обороны. Их нужно было остановить, уничтожить.
И опять эта проблема: не задеть при атаках своих. Летчик не машина, сбрасывая бомбы, стреляя в основном, при пикировании и на выходе из пике, на скоростях свыше трехсот километров, по движущейся цели (если по танкам), может и не рассчитать, промахнуться. Ведь вся атака — доли секунды. К тому же ему нужно помнить о стреляющих зенитках, о том, что у танков тоже пушки. И все это при условии, что еще не появились истребители противника, как правило, прикрывавшие передвижения и действия танков.
Но я уверен в себе и в своих ведомых, знаю — они не подведут. Оцениваю обстановку, докладываю на КП. Прошу разрешить атаковать.
— Разрешаю! — гремит в наушниках голос Шишкина. — Предохранители снять. Атакуйте!
Черные коробки с белыми крестами на броне прекращают атаку, мечутся по полю, ища укрытия. Некоторые танкисты, чтобы уйти от огня штурмовиков, бросаются вперед, на нашу оборону, и замирают, подбитые не то артиллерией, а может быть и гранатами. Пять, десять, а может и больше машин выведены из строя. Большинство из подбитых горят дымными кострами.
Из балки вырываются наши танки, сходу, в упор расстреливают оставшиеся немецкие, довершая разгром всей группы.
Штурмовики возвращаются на аэродром. Заправка самолетов и снова в воздух. Теперь летят три эскадрильи. В первой ведущим опять я. Пошевальников ведет вторую, Виктор Чернышев — третью. Линию фронта пересекли, обойдя зенитные батареи справа. Я слышу в наушниках голос командира полка.
— Цель под нами. Делаем четыре захода.
Внизу длинная колонна автомашин. Впереди танки. Дорога пересекает всхолмленное поле. Укрытий для вражеских машин никаких. Значит, все будут добычей «ИЛов».
— Атакуем, — получив приказ, командую я и перевожу самолет в пике.
Мое звено штурмует танки сначала реактивными, тут же обстреливает противотанковыми снарядами. От самолета отделяются черные чурки бомб, опорожняет по одному люку противотанковых на заход. Тоже делают остальные летчики эскадрильи. Два или три танка заволокло дымом. Горят опрокинутые автомашины, рвутся снаряды в горящих железных ящиках с крестами.
Эскадрилья выполняет последний заход. Я со своей эскадрильей доколачиваю оставшиеся танки и машины. Два танка пытаются удрать через поле, к леску, кричу в шлемофон ведомым.
— Аллюр три креста! Догоним, добьем гадов! Эскадрилья уничтожает колонну до последнего танка и благополучно, без потерь возвращается на аэродром.
Успех этой и всех остальных штурмовок обеспечивали истребители прикрытия. Они, как и вся наша авиация, теперь господствовали.
Февраль нового, 1944 года, как и положено этому месяцу, предлагал авиаторам попеременно то снегопад, то жгучий мороз, или, на выбор, буран, метель. Но война не останавливается, она ведется в любую погоду и с каждым днем все ожесточеннее. Немцы, чувствуя приближение полного разгрома, яростно сопротивляются. Но день ото дня крепнут удары и нашей пехоты, артиллерии, танков и авиации.
Много боевых вылетов совершили в эти дни молодые летчики нашей эскадрильи Сергей Чепелюк, Михаил Махотин, Иван Скуридин, Валентин Кочергин, Михаил Коптев, досталось и мне.
В один из дней на штурмовку станции Долинской и крупного железнодорожного узла Шевченково, вылетела шестерка, вел которую штурман эскадрильи старший лейтенант Петр Горбачев. Справа — самолет лейтенанта Коптева, слева я.
Перед вылетом летчиков предупредили о том, что Шевченковский узел сильно укреплен, располагает мошной противовоздушной зенитной обороной. Будьте начеку.
Летчики были готовы. Но то, что началось сразу, на подлете к этому узлу, не только превзошло все ожидания, но просто не вписывалось в наше представление. После первых залпов зениток небо буквально закрылось светлыми клубами разрывов.
Можно было бы развернуться и уйти, убраться восвояси, тем более, что первая половина задания была выполнена, штурмовка Долинской проведена была на «отлично». Но, во-первых, наличие заградительного огня, какой бы силы он ни был, не может служить оправданием неисполнения боевого задания, — на то оно и боевое, — а во-вторых, у штурмовиков еще почти полные ящики бомб, снарядов, патронов, по паре эресов. Их куда? В лес, в озеро? За такое не похвалят.