— Саймо, может я сама дойду? — спросила Мия через пару кварталов.
— Нет.
— Но уже темнеет и…
— Я довезу вас!
— Хорошо, только, пожалуйста, не навреди себе.
Сначала Саймо поехал напрямик, но наткнулся на раздолбанную улицу, которую еще не расчистили после битвы между сестрами и багровыми бесами. — «Я этого не учел!» — подумал птицелюд, отчего его сердце заколотилось так, что заложило уши.
Саймо затормозил когтистыми лапами, чуть не встрял колесами на обломках. Когда разворачивал, случайно задвинул стопорный крюк, который не позволял повозке вставать на дыбы и едва не перевернул ее. Но, в конце концов, смогу удержать равновесие. — «Я мало практиковался!» — подумал Тихий, вспоминая свои тренировки, в которых главным пассажиром был Дракончик.
Брови Мии дрожали от постоянной тревоги, а иногда и от боли в ранах. Девушка посмотрела на мелкий снег, затем на масляные лампы в домах, вспомнила разговор с аяшуа. Она забыла половину предсказания, но в ее памяти засела фраза, — «Ты боишься признаться себе в том, что поняла суть своего дара».
Мия прищурилась, посмотрела на спину Саймо, который пыхтел впереди. Молодой птицелюд старался огибать любой камень и кочку, которые могли бы встряхнуть рикшу. — «Он не влюблен, но заботится обо мне как будто… верный слуга?»
Птицелюд довез Мию по заковыристому маршруту, который продумал загодя, чтобы не потревожить раны девушки. Ради этого он несколько раз отлучался от приюта, водил пустую тележку, изучая места, где меньше всего кочек, ухабов и прочего. А когда все же рикша сотрясалась, птицелюд то и дело вспоминал о монахах, которые практикуют самоистязание, и представлял, что он в их рядах хлещет себя по пернатой спине шипастой розгой.
— Саймо, я пойду сама, — сказала Мия, когда вышла из рикши.
Запиханный птицелюд кивнул и поклонился. Вдруг он почувствовал тепло на плечах. Распахнул глаза. Понял, что Мия укрыла его шубой, в которой ехала все это время.
— Подожди меня в повозке, ладно?
— Слушаюсь, — отозвался Тихий, проводил девушку взглядом. Ему казалось, что на его плечи положили не шубу, а крылья, на которых он взаправду сможет летать.
(В то же время в приюте)
Рюга сидела напротив Кито. Мия попросила гонкай приглядеть за ним. Рюга заходила к нему пару раз и заставала его спящим. Но теперь лин бодрствовал, — «От же размазня,» — подумала Рюга.
Кито пялился на нее как тысячелетний старик харудо, который утратил не только волю к жизни, но и половину ума. Гонкай все больше наклоняла голову и приоткрывала рот, как будто перед ней левый мужик, который учит ее жизни.
Но лин молчал.
— Рожа у тебя кислая, — сказала Рюга.
— У тебя тоже, — прохрипел Кито.
— И какой ты после этого мужик.
Лин перевел глаза с пола на гонкай. У него даже не было зачатков желания спорить или отвечать.
— В обычный день за такие слова ты бы начал перебранку, совсем сдал?
Кито молчал.
— Солома говорит, ты на себя руки наложить можешь. Это правда?
Тишина.
— Еще раз промолчишь, уши в узел завяжу, понял?
…
Гонкай впилила в лина светящиеся глаза. Убедилась, что в тельце товарища духа не больше, чем в кошке. Кито глядел на нее без тени испуга. В обычный день Рюга могла попытаться привести приговор в исполнение, но лишь вспомнила, что если ей не отвечают на вызов, она чувствует себя виноватой.
— Мне жаль, что так вышло с твоей ушастой… Скажи уже что-нибудь.
— Я рад, что вы живы, — проговорил Кито.
Рюга выдохнула, когда увидела, что лин поджимает губы, не сдержалась, подошла к нему, села на колени и обняла. Кито похныкал. Когда Рюга поглядела на него снова, сжала ему нос указательным и большим пальцем, вытерла сопли об одеяло.
Гонкай вдруг увидела шрам на плече лина, в месте, где он прирастил руку. Широкий, точно приплавленная свеча. Гонкай вспомнила свой шрам и поняла, что с ее ногой лин постарался куда лучше, он выглядел не так ужасно. А следы от ран на животе у Рю и вовсе почти исчезли.
— Это скоро закончится, понял? — Рюга стиснула плечо товарища.
— Да.
— Спасибо, что вытянул нас. Подохли бы.
— Ага.
— Я хочу к Рю, ты будешь в порядке?
Кито кивнул.
— А еще помойся, — гонкай шмыгнула носом и улыбнулась лину, — от тебя мышами несет.
— Ага.
Рюга вышла в коридор, там за дверями подслушивали ушастые браться Дирзы — Досо и Шото.
— Что с братиком?
— Ох-х… раскис он, лучше вам с ним не видеться, и вообще как вы сюда прошмыгнули? — спросила Рюга. — Стоять.