— Да, как в тот день. — сказала Мия, она вспомнила, когда впервые смогла раскрыть идеальный момент летом.
— В день пробуждения владелец техники и окружающие могут оценить, какова будет полная сила его идеального момента. Я знаю, что тебе отмерена вершина, до которой мне не добраться уже никогда. И для тебя это не предел.
Девушка посмотрела на Акиду.
— Я уже давно смирилась, что мне не превзойти… что мне не стать достаточно сильной. Я начала позже, мой дух слабее и… Я знаю, какова гонка… — Мия посмотрела на Акиду светящимися глазами, лишь убедилась, что он верит в то, что говорит. — Мне кажется, вы меня переоцениваете.
— Мне это не нужно, я знаю. Ты воин по натуре, хоть и не хочешь в этом признаваться. Поэтому у тебя все получится. Я хочу, чтобы ты исполнила мою волю, но шла по своему пути.
— Я слушаю.
— Не становись пилигримом в ближайшие два года. Если ты останешься в Далай, за это время я успею научить тебя всему, что знаю. Ты сможешь развить свой идеальный момент как пожелаешь.
— Но я уже и так отстала.
— Я не хочу, чтобы ты исчезла в бессмысленной резне. — Акида развеял свою технику. — Я всегда хотел, чтобы эта техника исчезла из истории. Глава клана проклял меня, когда я сказал это вслух. Но теперь я вижу, что этим оружием можно пользоваться иначе… Мне некому передать свои знания, кроме тебя. И я уверен, что подходящего человека уже не встречу.
Капитан закашлял, Мия увидела, что его рана на горле открылась.
— Не говорите больше, я останусь. — сказала Девушка, припала к Акиде и сжала его руку. — Но у меня тоже просьба.
— Я слушаю.
— Пожалуйста, позвольте мне принять дружбу Саймо.
Акида помолчал недолго. Своим идеальным моментом он дотягивался до птицелюда, который направлял все свое внимание на выход из казарм. — «Это не дружба…»
— Хорошо.
(Приют, воспитательское крыло)
Из самой дальней комнаты здания разносились крики. Усик совершенно спокойно попивал чай, наблюдая как гонкай ссорится с его угрюмым соратником.
— Слышь, старикан, я тебя прикончу! — зарычала Рюга на Соона.
Тот вытер с острой скулы.
— Если у тебя закончились аргументы, то я пойду.
— Чего тут непонятного тупица, он ушастую любил, хочет позаботиться о ее родне.
— Так что же сам не скажет, если хочет.
— Он еще не знает.
— То есть на самом деле ты лишь думаешь, что Мотоя захочет за ними приглядывать.
— Точно захочет.
— Решаешь за других?
Рюга потянулась к воротнику Соона.
Он перехватил ее руку, уклонился от выкрутаса локтем и схватил вторую. В следующий момент гонкай уже лежала на столе с заломленными за спину руками. Она сразу выгнула спину, чтобы шибануть Соона длиннющей ногой в голову. Он перехватил и этот удар. Теперь на пояснице гонкай сплелись обе руки и нога. Она попыталась извернуться, зарычала и забесилась как ребенок.
— Отпусти, урод!
Вспыхнули духовые кости. Пальцы Соона раскрошили их, едва те вылезли наружу. Рюга заорала и попыталась использовать оставшуюся ногу. Рана на бедре отозвалась такой болью, что гонкай чуть не потеряла сознание.
Рюга продолжила выкрикивать проклятья.
— Она серьезно ранена, — спокойно сказал Усик и подошел к парочке.
— Так утихомирь ее, — проворчал Соон, никак не реагируя на угрозы.
Усик присел к Рюге. Та уже порядком запыхалась, красные волосы прилипли к испарине на лбу, а на щеке отпечатался узор от досок столешницы.
— Как я и думал, ты не годишься даже в загонщики, — сказал Соон. — На тебя зря потратили время.
— Заткнись!
Гонкай забрыкалась еще сильнее. Усик увидел, что она потянула разом все мышцы на спине, — «Откуда у этого задохлика такая сила!» — подумала Рюга. Стол сломался, гонкай вместе грохнулась на пол. Все это время Соон держал ее одной рукой и даже не думал напрягаться.
— Выродок.
— Тебе стоит остановиться, — сказал Усилк, — иначе твои мышцы могут снова разорваться, у меня не хватит сил, чтобы…
— Да поняла я, — выдавила Рюга, зажмурилась, несколько раз вдохнула и выдохнула.
— Мы не враги, — напомнил знахарь.
— Все, я успокоилась.
— Сначала признай, что полезла первой, — потребовал Соон.
Он дышал ровно, все, что изменилось, на лицо из пучка волос вылезла пара полуседых прядок. Рюга провела языком по нижней губе, почувствовала слезы в глазах.
— Я признаю.
Соон разжал хватку. У Рюги были мысли садануть его в пах или цапнуть за коленную чашечку, но, когда гонкай снова вернула себе власть над руками-ногами, поняла, что потянула все, что только можно. Все раны заныли. Гонкай так и осталась лежать на полу, Усик принялся врачевать ее ногу.