— М-м-м, это верно. Но с другой стороны, мы бы не осмелились бродить здесь в таком виде, если бы нам было что скрывать. Получается, мы важные птицы, может, даже попали сюда по делам замка. Вот увидишь, когда попадутся блокпосты, служаки так и решат, если мы будем вести себя спокойно и уверенно.
— Они решат, что мы принадлежим к секретным войскам замка? — недоверчиво переспросил Кейс.
— Ты все шутишь, — отозвался Киоун, — а между тем такие ребята и впрямь существуют. Их называют Охотниками, я таких встречал. Они наводят ужас на простых смертных. Вот и мы этим займемся.
Они успели преодолеть немало миль без малейших происшествий, то и дело останавливаясь подальше от дороги, чтобы перекусить продуктами, выделенными им трактирщиком.
— Переживаешь из-за того, что он сказал об отравленных крысах? — поинтересовался Кейс, когда они присели на валуны возле кристально чистого ручья, в котором плескалась черная рыба, пытаясь подняться вверх по течению и не обращая ни малейшего внимания на камешки, кои то и дело швырял в них Киоун.
— Крысы? Не, — протянул он, запихивая в рот ломоть мягкого вкусного хлеба. — Это была лишь игра. Но зато он вполне мог перерезать мне горло. Заставил даже меня вспотеть, доложу я вам. Несмотря на то, что на моей стороне был грозный убийца этих сорок в образе женщин. — Киоун повернулся к Эрику. — Давай-ка снова послушаем историю об этом.
Эрик застонал, не слишком желая заново переживать это потрясение.
Киоун похлопал его по руке:
— Тебе эта идея не слишком-то по вкусу, я так вижу… Странно. Я привык путешествовать с Шарфи. Если он раздавил муху — готова новая сага часа на четыре. Если бы он прибил сороку, сказка, возможно, никогда бы не закончилась.
— Все было так, как я тебе сказал. Я ее ранил. Анфен добил.
— Ранил мечом? Тем самым дрянным армейским мечишкой? — удивленно уточнил Киоун, подняв бровь.
Он не вспомнил о пистолете.
— Да. Чем же еще — голыми руками, что ли?
— М-м-м… Храбро, ничего не скажешь. — Взгляд рыжего ясно говорил, что он почувствовал, что от него что-то скрывают; возможно, он решил, что иномирец приврал, дабы произвести на него впечатление.
— А ты видел вчера вечером боевого мага?
— Слышал, — произнес Киоун, уминая остатки хлеба и склоняясь над ручьем, чтобы наполнить мехи чистой водой.
— И каков будет план, если он за нами вернется?
— Бежать. Ну, и вопить от страха, — произнес Киоун, а затем поразмыслил немного. — Шансы, что он прилетел сюда за тобой, весьма скромны, о Эрик, искатель трактиров. Ибо если бы это и впрямь было так, ты бы уже превратился в кучку живописно дымящихся останков. — Киоун поднялся и потянулся. — Близится ночь! Еще один час — и будем разбивать лагерь.
Несмотря на утомительный дневной переход, Эрик и Кейс обнаружили, что никак не могут заснуть, когда трое путников устроились в небольшом овраге, в который их привел Киоун. Судя по запасам сена, либо он, либо кто-то другой регулярно останавливался здесь на ночлег. Они рискнули развести небольшой костерок, хотя у них не было мага, чтобы скрыть дым и свет от любопытных глаз, и снова набросились на припасы трактирщика, не слишком заботясь о том, чтобы растянуть их на более долгий срок. Киоун мог поохотиться и добыть мелкую дичь, к тому же можно будет купить еды, когда они доберутся до Хейна.
Наконец Кейс захрапел в унисон с Киоуном, только Эрик остался лежать с открытыми глазами, пытаясь не думать о предсмертном крике Инвии или неземной красоте ее сестер, устремившихся в небо, одна из которых также была ранена жестоким оружием, принесенным им из Иномирья. Эти образы не желали оставлять его в покое. Теперь женщины-птицы должны убить его; быть по сему. Он лишь хочет теперь отыскать выживших и сказать им, как ему жаль.
Наконец, отказавшись от надежды заснуть, он подошел к выходу из неглубокого оврага, оперся на каменистый склон и устремил взор на беззвездное небо. И увидел нечто такое, что на мгновение забыл, как надо дышать. Вдали по небу двигалось нечто огромное. Сначала он принял это за огромную тучу, но форма была слишком четкой, напоминавшей человеческую — к тому же неизвестный объект словно подсвечивался сам по себе. Вперед были вытянуты две огромные руки. Лицо, скрытое капюшоном, медленно поворачивалось то вправо, то влево, обозревая землю под собой и испуская слабое сияние, похожее на сгусток лунного света. Оно развернулось; подол одеяния взметнулся по ветру, развеваясь за этим созданием, словно поток дымчатых черных облаков.