— Благие боги, — прошептал раненый, — вы послали мне прекрасную женщину… Неужели я уже умер?
— Да нет же! Вы живы! Скажите, что стряслось! И куда вас ранило? — потребовала Василиса.
Первую помощь она оказывать умела — этому ее основательно учили и в школе, и в семье. Но чтобы оказать первую помощь, надо было знать, чему именно помогать! А из внешнего вида клона ничего конкретного не явствовало — ни порезов, ни пулевых отверстий…
Но вместо ответа раненый лишь невнятно замычал. Василиса решила помочь ему наводящими вопросами.
— В вас попала пуля? — спросила она.
— Н-нет…
— Осколок гранаты?
— Нет…
— У вас ушиб? Перелом? Где рана?
Губы раненого искривились в гримасе муки.
— Рана в голове… Внутри головы… Этот василиск… Он… Весь светился… У него во лбу лазер… Будто обжег весь мозг… Мы окаменели… Внутри всё жгло… Как угли…
Дядя Толя, который тоже слушал пехлевана, не удержался от комментария:
— «Окаменели»… «всё жгло»… Суду всё ясно, его василиск шарахнул.
— А лазер во лбу? Это о чем?
— А вот это ни о чем, это бред, деточка. Спроси его лучше, что с остальными?
Василиса послушно донесла вопрос дяди Толи до раненого. Повторила его — через переводчик — дважды. И трижды.
— Не знаю… Не знаю ничего, — мотал головой раненый. По его благородным пехлеванским щекам текли слезы.
Василиса так увлеклась этим допросом, что когда за спиной затарахтел их родной вертолет, у нее от неожиданности едва не разорвалось сердце. Дядя Толя тоже, мягко говоря, офанарел.
— Что за нахер?! — осведомился он у пространства. — Клоны, что ли, захватили? У-у, подлые!
Но это были не подлые клоны. А свои, родные Кобус Ламберт и Степан Нечаев — впрочем, тоже достаточно подлые.
Им повезло больше других — они шли последними и потому, когда пятерка матерых василисков обрушилась на головы их охотничьей партии, а еще две особи нанесли оптические удары, их почти не зацепило.
Хаджи упал первым.
Это была вовсе не случайность — стоило вертолету сесть, а с недавних пор стоящие во главе своего племени акселерированные василиски уже знали, кто именно верховодит двуногими пришельцами. Они также знали, что люди формируют строго иерархические социальные структуры, а значит гибель вожака деморализует группу уверенно и надолго.
Когда стало ясно, что Хаджи уже не откачать, Бьорн и Альбуфейра открыли огонь по двум крупным василискам, которых они явственно различали визуально.
Их пули, конечно же, порвали одного из василисков в мелкие клочки, а другого сильно ранили.
Они, возможно, положили бы и трех других тварей, но еще одна группа василисков, засевшая во мраке расселины над входом в Главный Лабиринт, обрушила вниз каменный сель из мелких сталактитов и горячей вулканической грязи. А вместе с ним — слаженный акустический удар.
К слову сказать, именно таким образом они уже разделались с большинством пехлеванов за полчаса до этого.
Но Бьорн с Альбуфейрой избежали серьезных ранений, а акустический удар не вогнал их в паралич. Ведь, в отличие от пехлеванов, на трапперах были надеты фильтрующие наушники.
— Поверить не могу, — тяжело дыша, бормотал Альбуфейра. — Они действуют сообща! У василисков план! А все говорят, что они такие… индивидуалисты… Других василисков не терпят… Кооперироваться с ними не могут… Видовое, дескать, свойство…
— Я же предупреждал… Всё устаревает за год… Эта популяция наделена исключительными способностями к обучению! Называй это приобретенными рефлексами… как угодно еще… но факт… — отвечал Бьорн с ангелической естествоиспытательской улыбкой. Когда-то он был студентом биофака университета Осло. Но потом ушел оттуда. Стало скучно.
Пока они нашаривали в месиве дымящейся грязи оброненные винтовки, драгоценные мгновения были упущены. И вот уже оба заголосили от нестерпимой боли — это острые зубы василисков пробили гидрокостюмы и вонзились в их тела.
Что произошло с венгром Дьюлой Фазекашем осталось для трапперов тайной.
В архиве клана «Алые Тигры» Боб Джи Кейн сделал запись: «Пропал без вести во время охоты.» С точки зрения истории, таким образом, судьбы Фазекаша и цувертера Пивня оказались полностью тождественны.
— Да как же это, черт побери, открывается? — дядя Толя остервенело тряс ручку на двери клонского вертолета.
Василиса, которая сидела на корточках рядом с потерявшим сознание клоном, подняла на товарища свои васильковые глаза, исполненные крайнего недоумения.
— А что, уже улетаем? Не станем наших ждать?