Зимин поморщился, словно попробовав кислый лимон.
— Он, конечно, ни рыба, ни мясо, но выбора нет, надо срочно встретиться и обсудить ситуацию, а то…
Встреча прошла тяжело и нервно. Засидевшийся в своем чине генерал, ставший исправляющим должность начальника гарнизона, смотрел на рейдеров с недоверием и опаской. Но все же Зимину удалось если не убедить его в безусловной лояльности приватиров, то добиться отмены чрезвычайных мер в их отношении. Единственным ограничением со стороны военных для «вольных стрелков» стало требование не покидать аэродром и прекратить самовольные вылеты. «До выяснения», как несколько невнятно обозначил Толубеев.
Вернувшись на базу, Владимир Васильевич собрал капитанов на совет. Кратко изложил суть требований командования, но слушать возмущения и обвинения не стал, с леденящей кровь интонацией заявив:
— Всем, кого это не устраивает, искренне рекомендую прикусить языки и заткнуться. Теперь на редкость не подходящее время для склок, господа. Нравится вам это или нет, но соглашение заключено и его придется выполнять!
— Не много ли на себя берешь, Зима? — зло спросил Лиманский, оказавшийся единственным приватиром с исправным кораблем, до сих пор еще не покинувшим Сеул.
— В самый раз!
— А если я откажусь, выдашь для суда?
— Если откажешься, до трибунала можешь и не дожить, — отрезал Зимин. — Сейчас не до сантиментов! Потом, когда все утрясется, если пожелаешь, можешь прислать мне картель с вызовом. Но до той поры я не потерплю ни малейшего своевольства!
— Вызов одаренному? — пробурчал сдувшийся рейдер. — Благодарю покорно, здесь дураков нет!
Остальные, посмотрев на мрачный и решительный вид кавторанга, решили промолчать. Никто из них, конечно, не пришел в восторг от соглашения с властями, но сейчас иного выхода действительно не было. Сперва надо починиться, а это без помощи военных не выйдет. Дальше будет видно…
— Будь во главе гарнизона толковый командир, — мрачно заметил молчавший до сих пор Муранов, — я бы не стал беспокоиться. Но у Толубеева семь пятниц на неделе, как, впрочем, было и у покойного Ландсберга. Что будем делать, если этот флюгер развернется?
— Не думаю, что он на это решится, — покачал головой командир «Бурана», — но исключать подобную вероятность не следует. Поэтому будем готовить корабли и…
— Что и?..
— Круговую оборону. Жандармы наверняка имеют информаторов среди местного персонала и не только… Пусть знают, что мы готовы к любой неприятности.
— На кого это ты намекаешь? — огрызнулся из своего угла Лиманский.
— Ни на кого, — скривил губы в усмешке Зимин. — Но заметь, никто кроме тебя это обвинение на себя не примерил.
Весь день рейдеры «наслаждались» потоками по большей части лживых обвинений в свой адрес, щедро изливавшихся из радиоприемников. Возникало полное ощущение, что на приватиров кто-то очень могущественный организованно спустил всех собак. Особо досталось самому Зимину, ему припомнили все, к тому же изрядно прибавив бредней. Что до Колычева, то после появления в утренних газетах фотографии с ним и погибшим адмиралом, у большинства не осталось и тени сомнений в виновности молодого пилота.
Зимина больше всего тревожило то, что Март пока так и не вышел на связь. Обыск в номере отеля подтвердил, что вещи все на месте, кроме меча. При этом свидетели в один голос утверждали, что в «Империале» Колычев был без гунто. Да и на фото в его руке был только пистолет.
Несмотря на уверенность Зимина в непричастности воспитанника к этому преступлению, общая атмосфера подозрительности захватила и его. И все же он безусловно знал одно, Март — не предатель. Если что и произошло, то по сугубо личным причинам. И конечно, он был готов помочь сыну лучшего друга в любом случае. Даже ценой полной потери репутации.
За следующие сутки он так толком и не прилег. Компанию ему составлял Беня, с ходу назначенный адвокатом Марта и на этом основании бесцеремонно совавший свой длинный нос в ход официального расследования.
Под утро они все еще сидели в комнате управляющего «Одессы», поглощая очередную порцию двойного крепчайшего эспрессо, когда в который уже раз зазвонил телефон. Трубку как обычно взял хозяин кабинета.
— У аппарата, — угрюмо буркнул он в динамик, но после услышанного явно приободрился. — Что? Да ладно! Спасибо, с меня причитается.
— Неужели хорошие новости? — заинтересовался Зимин, впрочем, без особой надежды в голосе.
— Танцуй, Володя! На аэродроме Сеула только что приземлился «Цесаревич» под флагом Макарова.
— Не может быть!