Пилот Моран
Руки подрагивали, пальцы медленно перебирали прохладную сталь боевого шлема, будто отбивая ритм по клавишам фортепьяно. Нервы слегка прыгали, волнение дергало струны, что волнами отдавались нотками тревоги и учащенным пульсом. Прямоугольный циферблат полевого планшета на тыльной стороне кисти показывал 105 ударов в минуту. Но для такого волнения был повод, Томас ощущал давящую пустоту космоса, за бортом маленького шаттла.
Шаттл насчитывавший от силы десять пилотов. Вез ополченцев, хотя, после разгромного провала IMC в старой войне, это стало лишь прозвище новых воинов Империи. Когда-то его дед сидел в подобных шаттлах, держа собственный шлем в руках, а вокруг извечно бурлящая кровь, смерть и недопонимания.
Томми чувствовал себя слабым, по сравнению со своим знаменитым предком и его ужасающим титаном – Монархом по имени BT-7274. Его дед был героем старой войны, на счету которого было множество уничтоженных титанов, и еще больше разорванных голыми руками пилотов. Великая война за идею окончилась так давно, но в головах юного поколения еще славится и взлетает вибрациями воздуха от тромбона в воздух.
Гордость за прошлое заставляет передвигать ноги дальше, не позволяя оставить хоть толику сомнения в сердце. Война заставляет думать о самых отвратных вещах, чувствовать холодное обрамление металлического пистолета во рту. Ощущать напряжение в указательном пальце, стоящем на спусковом крючке. Слышать, как плавно разгоняется маленький энергетический реактор внутри стальной конструкции.
Вот только н`екогда жившая в сердце печаль осталась позади, Томми медленно забывал какого это, чувствовать себя беспомощным. Его нога зажила, дыра в щеке, от пулевого ранения, практически затянулась. Благо лазерная коррекция в нынешний час убирает все шрамы практически за раз. Но Томас отказался очищать кожу, оставляя себе напоминание о былых ошибках.
Поднимая руку, Томми положил шлем затылочной частью на полную ладонь, придерживая его. – «Тяжеловатый, засранец… Но зато герметичный, они даже сюда вставили фильтры спор, забавно.». Мысленно усмехнулся юноша, дотрагиваясь мягкими подушечками перчаток к своей щеке. Аккуратно потирая, он глубоко вздохнул, казалось, кислорода не хватало.
Шлем. Прекрасный агрегат нового поколения пилотов сопротивления, представлял собой полностью матовый, физиологически правильный, выверенный для удобства конкретного пилота агрегат. Этот шлем отличался от старинных версий, особенно, от военного Шлема его дедушки. Что остался дома как напоминание о его славе, вместе с медалями. Тот был грубым, сделанным на скорую руку, но максимально функциональным на то время.
Здесь же, надобность в визор-стекле отпала совершенно. Многослойное титановое покрытие защищает от прямого попадания энергетической пули, большого калибра.. Данный шлем оснащен всеми последними изобретениями Армии Империи. Эта модель для космоса, способна выдержать огромное доавление, имеет не большой запас кислорода, примерно на несколько минут.А также выдержит попадание энергетической винтовки в упор, буквально несколько раз. Но сочетание легких и бронестойких материалов облегчает его, позволяя пилоту свободно двигаться, не нарушая собственную аэродинамику и не жертвуя определенными функциями нужными в бою.
А наложенный слой пулестойкого стекла, под собой таил множество камер. Этот шлем буквально состоял из камер, будто мутировавший паук, у которого глаза, по всему телу. Это позволяло выдать картинку на внутренней полости таким образом, будто сетчатка глаза передавала ее. Так же внутренний интерфейс был полностью адаптирован под определенного пилота, все индивидуализировалось по мере поступления новых материалов и возможностей, это повышало эффективность в бою.
Конечно Томми был рад персональному шлему, который по уходу со службы, можно было деактивировать и оставить у себя, как память.
Как бы это ни было иронично, но именно такую кличку он дал своему шлему – «Паук». Ведь слегка отклонив его, черная материя отступала перед искусственным светом. Лишь чуть оголяя перед взором маленькие точки, что плантациями роились на всей протяженности шлема. Томми усмехнулся, эта реакция была не понятна самому пилоту. Легкое внутреннее напряжение перешло в надрывистый смешок, возможно, он волновался больше чем казалось на первый взгляд.
Переводя пальцы со щеки, на плотно прилегающую силиконовую основу на шее, Томми водил указательным и средним пальцами по кадыку, будто поправляя. Эфемерная боль, дискомфорт, все что только можно, было вызвано бьющимся, словно двигатель, сердцем. Глазные яблоки побаливали, а в груди чувствовалось физическое напряжение, будто, ребра сдавливали легкие все сильнее. Свет голубых зрачков медленно утопал в темной материи шлема, уходя глубже в сознание и воспоминания.