Анин дом. Квартира. Открывает взволнованная мама. Спрашиваю:
– Аня не приходила? У неё подруга есть? Где живёт? Мы сейчас туда сходим. Не переживайте. Всё будет хорошо.
Выходим из подъезда. Я, умывшись снегом, задираю голову, и смотрю на непроницаемо чёрное небо.
Ну, почему? Ну, зачем? Создатель! Если ты есть позволь её увидеть. Ведь она ни в чём не виновата. Не встреться бы мы месяц назад в госпитале, так и жила бы она спокойно… Я же спасать вернулся. Создатель!
Прихожу в себя от толчка в бок.
– Ты идёшь или нет? – со злостью спрашивает Колобок и развернувшись идёт по улице в сторону далёкого фонаря. Плетусь за ним следом. Вдруг замечаю впереди какое-то движение. В освещённый круг входит знакомый силуэт. Срываясь с мета бегу изо всех сил. Задыхаясь останавливаюсь в двух шагах.
Распухшие как сосиски губы, черный синяк под глазом, а в глазах слёзы катящиеся замерзающими дорожками.
– Юра… – начинает и осекается, опустив глаза. Вдохнув морозного воздуха глядя в лицо говорит:
– Юра. Я предала тебя. Я всё подписала.
Становится на колени и повторяет:
– Прости меня, пожалуйста. Прости меня. Прости меня.
Пытаюсь поднять её. Она падает на снег, беззвучно шевеля губами. Подхватываю её на руки и несу к дому.
Мама падает в обморок. Видимо думает самое худшее. Заношу Аню в комнату. Сёстры, накинув халаты, уходят на кухню вместе с очнувшейся мамой. Ваня помогает снять с сестры пальто и ботинки. Укладываю её на кровать. Глажу по голове повторяя:
– Всё хорошо. Всё будет хорошо.
Аня вцепилась в мою руку и плачет повторяя:
– За что они так? За что?
Мама приносит ромашковый чай. Поит дочку с ложечки дуя на каждый новый глоток.
– Мама мне нужно поговорить с ребятами. Им домой пора возвращаться.
– Да. конечно. – говорит мама, уходя на кухню.
– Меня у дома взяли, – начинает рассказ подруга. Вздрагивает, вспомнив что-то и продолжает:
– Привезли. Обыскали. Забрали сумку, пальто и платок. Отвели в комнату. Двое попеременно спрашивали про тебя, про Василия Иосифовича. Называли тебя шпионом, а меня – пособницей. Я им говорила, что это – ошибка, что ничего ими сочинённого подписывать не буду. Тогда тот что помоложе сказал, что отца моего никто на войне убитым не видел. Может он к фашистам перебежал и живёт сейчас за границей. А я значит – дочь предателя. Я взяла стакан с водой и прямо ему в морду. Били меня сильно. Даже устали. Я подняться не могла. Кое-как усадили. Снова стали спрашивать. Лампа в лицо светит. Орут. Пугают. Я падала со стула. Голова кружилась. Потом другие пришли. Я им тоже самое повторяю. Вызвали конвой. Те меня под руки потащили после того как я два раза в коридоре упала. Шли по каким-то лестницам через открываемые решетки. Подвели к железной двери. Открыли. Втолкнули меня внутрь. Темно. В комнате полно людей. Не успела я рот открыть меня схватили за руки. Положили спиной на стол, задрали юбку, разорвали панталоны. И всё со смехом. И рожи страшные такие. Думаю, лучше умереть. А они орут "Занимайте очередь", "Пахана пропустите вперёд", "Открой ротик, сучка", "Чур в дупло – я первый". Я визжать. Кричу: "Подпишу. Всё подпишу.". Тут дверь открылась, вошли двое конвойных и те кто допрашивал. Забрали меня, кинули на стол пачку папирос. Ведут. Я голову хотела разбить об решётку. Не получилось. Разогнаться не смогла…
Плачет. Я, обнял, глажу по голове. Колобок сгонял к артисту Глебову наверх. Принёс стакан водки. Я заставил её выпить и шептал ей что всё будет хорошо пока не заснула.
В общагу вернулись за полночь. Тётя Клава облегченно вздохнула узнав, что Аня нашлась. Мы сказали всем неспящим, что она у подруги задержалась. Ара со Стёпой недоверчиво так покрутили головой. Нужно было не мне, а Колобку говорить. Я-то врать не умею…
6 февраля 1950 года.
На пробежку утром не побежал. Спросил у Колобка, ходившего на футбольные переговоры к Нижним, имя и фамилию их капитана.
– Зачем-зачем?! За надом.
Дворник подсказал номер квартиры. Успел вовремя. Брат "Борзого" собирался на работу и крикнул из прихожей коммуналки:
– Через пять минут выйду – по дороге поговорим.
Услыхав, кто меня интересует, покачав головой ответил:
– Так "Молдованин" это. Игнат Мунтян. Сержант. Из Бутырки. Седой. Под полтинник.
– Ствол нужен. Припугнуть. Можно учебный или спортивный. Поможешь?
– С "волыной" не знаю как помочь. После банды легавые с участковым шманают всех. Стрёмно… А граната учебная есть вроде. Шкеты где-то спёрли. У братана узнаю. Вечером заходи.