Летний сад оказался закрыт, оттуда, из-за строительных будок и занавесей, разлетались во все стороны противные громкие шумы и звуки: надрывный вой от работающих механизмов, какие-то гулкие бу-бух, от которых асфальт дрожит… Это подпиленные деревья падают. А-а, точно, реконструкция, "Седьмая молодость", недавно по телевизору специальная передача была.
Делать нечего, Лен перенаправил стопы в сторону Марсова поля, и там неожиданно встретил человека, очень хорошего знакомого, папиного приятеля… Ну, это как раз ничего, дядя Лук не заложит, он таким пустякам значения не придает, да и вряд ли помнит, что есть на свете школьное расписание со всякими там строгостями, он вообще слегка не от мира сего, поэтому не врубится в тонкости школьных преступлений.
- Здрасссте, дядя Лук!
- А Леня, здорово, дружище! Никак, уроки мотаешь? - Лук привстал - его вдруг неслышно ударило ветром со спины, длиннющие пряди пегих волос занавесили глаза и лицо до самого подбородка, - и почти наугад протянул для пожатия ладонь. Леньке еще с детского сада нравилось, что дядя Лук, единственный из всех знакомых взрослых, здоровается при встрече за руку, словно равный с равным. Рукопожатие получилось неловкое, через лужицу, подковкой опоясывающую сдвоенную скамейку, где дядя Лук праздно расположился, видимо для созерцания работ, идущих в Летнем саду. Конечно, хорошо вот так целыми днями зырить на всякую фигню, когда в школу и на работу не надо спозаранок бежать!
- Ды… это… угу. Вроде того.
- Расческа есть?
- У`у, нет.
- И я дома забыл. Небось, русишем пожертвовал в пользу свободы? Уроком русского языка?
- А… а как вы догадались!?
- По счастливому выражению лица. Напрасно, будущий царь Леонид. Я вот тоже так пропускал занятия в школе и докатился до положения писателя, которому корректоры запятыми в нос тычут. Обходи водную преграду, присаживайся, потреплем судьбы мира. Или торопишься?
- Нет, не тороплюсь… - Лен бравым прыжком преодолел неширокую лужу, уселся рядом, предварительно обтрогав ладонью бело-эмалевую поверхность. Скамейка была суха, на диво чиста, может, дядя Лук нарочно ее такую выбирал, типа, ему все равно куда смотреть, лишь бы не на грязном сидеть?… Дядя Лук молчал, видимо размышляя о странностях молодой травы, которая не желает расти ровно, а зелеными неровными пятнами расползается по лужайкам… Либо еще о какой-нибудь подобной ерунде, абсолютно никому, кроме самих писателей, неинтересной. Лену стало неловко: ну что это такое, встретились люди, хорошие знакомые, - и вдруг в молчанку играют. Или того хуже: сейчас как начнет опять про школу выспрашивать! Нет, лучше он первым…
- А вы что здесь делаете, дядя Лук? Созерца… в смысле, ну, предаетесь созерцанию, да? В стиле дзен?
- Не-а. Скорее, предаюсь тягостным бытовым размышлениям. Понимаешь, понадобилось мне для моих скромных писательских нужд ворваться в Летний сад, поближе к памятнику дедушке Крылову, и совсем из головы вон, что закрыты наши славные, наши древние городские бронхи! И в этом году закупорены, и в будущем. Вон, видишь, какой дубовый сенокос идет? Седьмая молодость называется. Впрочем, почки на деревах едва набухли, кислороду нам с тобою все равно не дают, можно попробовать жить и без них.
- Да, я знаю, передача была по Пятому каналу насчет реконструкции. Прикольно.
- Да уж… прикольнее не бывает… Ну и деляги они, кстати говоря, ну и выжиги! Ох, хитры! Что?… Извини, Лен, это я не про Летний сад, это прерванные твоим приходом философско-бытовые размышления - по какому-то удивительному совпадению - тоже про Пятый канал и "ихний" сайт… Стой!
Раздался грохот, намного более сильный, нежели удар о землю очередного спиленного дерева: пушка на равелине Петропавловской крепости обозначила полдень, и Лен с Луком одновременно выдернули из карманов телефонные трубки - сверить часы.
- У-у, опять мои на минуту убежали, вот вам и хваленая "сонька"!
- А у меня секунда в секунду, - похвастался Лен, и даже не покраснел, потому что привык врать по мелочам в спорах с учителями и одноклассниками.
- А у меня, видишь, торопятся, одна и другая (Лук зачем-то держал при себе две трубки от разных производителей, с номерами от разных провайдеров. - Прим. авт.)
И опять наступило молчание, однако на это раз нарушил его Лук.
- Не бывал на пляже в полдень, под самой пушкой? Ни разу??? Ну, что же ты, Лен??? Это незабываемые ощущения, рекомендую. Как ни готовься - непременно вздрогнешь. Вот для чего не стыдно школу пропустить!… И рядом же дополнительное чудо: прямо перед равелином дерево растет, по всем вторичным половым признакам липа, а в кроне той липы, буквально метрах в пятнадцати от жерла сигнальной пушки, вороны гнездо себе свили и там живут! Наверное, это порода глухих от рождения ворон, вот что я думаю. Или они прошли очень суровую школу жизни.
Лен вежливо кивал, но, при слове школа, поторопился перехватить инициативу, продолжить расспросы.
- А что Пятый канал, дядя Лук? Почему они приколисты? В смысле, в чем они прикололись?
- Слово "прикол", дружище Лен, это слово сорняк, не злоупотребляй им в обыденных разговорах. Отвечаю, хотя и не чувствую искреннего интереса в твоем вопросе. Короче говоря, задолжал мне один главный редактор три тысячи рублей… Невелики деньги, но иногда и без них хоть волком вой… Вернее, началось так: в недалеком прошлом сделали они, они - это не редактор, а другие, как раз Пятый канал, одну передачу… Ну, там, на одну мелкую тему: о попытках КГБ СССР поставить под свой контроль так называемую итальянскую мафию.
- Фигга се! Круто!
- Увы, повторю: не стоило бы тебе пропускать уроки русского языка… Твои "фигаси" с "крутами" столь же типичные слова-сорняки, уважаемый Лен, этак недолго и до плебейского "олбанского" докатиться, а ведь мы с тобою патриции от культуры, исполины духа, не так ли? Между прочим, сочинил я днями филологическое эссе… предельно короткое, состоящее из одного названия… как раз по нашей теме. Но вряд ли ты его прочтешь и захочешь понять… Впрочем: "Колпак и погремушки олбанского языка"! Что скажешь?
- Круто, - как можно вежливее согласился Лен.
- Угу. Я так и думал. Ну, посмотрел я передачу, посмотрел комментарии на одном из форумов, прочитал одну статью, что мне сосватал тот неплатежеспособный главред… А тогда я еще не знал, что он окажется неплатежеспособным… в Монголию, видите ли, его сослали… Короче говоря, грибок за грибком, ягодка за ягодкой - вышел я на одного типчика, старого пня восьмидесяти четырех лет от роду, с которым мы довольно резко не сошлись во мнениях. Видеть в живую я его не видел, зато слышал в диктофонной записи, а потом уже и по телефону, и в электронной переписке общались изрядно… В результате такого вот заочного взаимодействия мы с ним друг друга невзлюбили. Этакий, знаешь, прыткий и грозный старец!… Припугнул меня… костылем.
Лен расхохотался.
- А у нас в соседнем дворе, через Матвеевский скверик напротив перейти, тоже такой хрыч живет! Всем встречным замечания делает, на всех подряд бухтит…
- Вот и здесь подобный достался. Кстати! Я ведь только что мысленно сочинял текст электронного послания твоей маме для твоего папы, ибо… Мне бы срочно… ну, не так чтобы срочно, а все-таки желательно с твоим батей повидаться в обозримом будущем. Передашь ему? Так и так, мол, дядя Лук в гости напрашивается? Именно в гости. Я девятнадцатого в Париж улетаю на недельку, если Эйяфья…тлайокудль позволит, и не худо бы нам до Парижа пересечься.
- Кто, простите, позволит?
- Гм… Эйя… Вулкан такой, ты что, не слыхал о нем и о его роли в туристском бизнесе?
- Нет.
- Счастливый. Короче говоря, в гости хочу.
- Сегодня же передам, он вам перезвонит. Ну, то есть, мама перезвонит.
- Как у них, все нормально?
- Все хорошо.
Лук, страдальчески скривившись, слегка раздернул обеими руками воротник серого пальто, повел короткой шеей вправо - хрустнуло, влево - опять хрустнуло, еще раз вправо… тишина. И вдруг быстрым хищным взглядом в упор поймал Ленькин взгляд.
- А у тебя? На двоечника ты не похож, пивом и анашой не пахнешь, следов помады на щеках не наблюдается, казино давно закрыты - что с тобою, Леня? Могу чем-нибудь помочь?