- И то, и другое!
- Компот! А потом чай! Мамик, а что к чаю?…
- К чаю сушеные псевдоананасовые кубики. К вечернему чаю, когда все соберутся, придумаем что-нибудь более кондитерское. Всем всего хватило?… А себе я, с вашего разрешения, кофейку заварю.
Машка немедленно брякнула чашечкой в блюдце и построжала лицом.
- Мама! Не мы ли с тобою вместе смотрели по Сети, прицельно смотрели, как этот пресловутый кофе влияет на сердце и кожу лица? Почему бы тебе не испить вместе с нами чаю или компота? Или каркадэ?
- Потому что я хочу кофе.
Эмоции так падки на слова! Мама улыбнулась дочери, но ответила коротко, а это значит, что по данному вопросу в дискуссию вступать не намерена. Машка очень чутьиста на родительские настроения: мгновенно, как ни в чем не бывало, перескочила на тему высокой моды в Большом свете, и Лен пошел к себе.
- Мам, спасибо!
- На здоровье, дорогой. Я не поняла, Маш: была ведь уже вечеринка в английском стиле, например, с участием Дауни-младшего, они там что, каждый год повторяются?
- Мамик, я сама не понимаю, но там так написано было. Непременное условие - деталь одежды из Викторианской эпохи…
Женщины удивительный народ - ну как им не надоест обсуждать всякую чушь!
Лен прикрыл дверь, чтобы в комнату не долетали подробности чужой великосветской жизни, полез было в рюкзак за билетом и газетной таблицей (около рынка бесплатную газетенку подобрал, там целая стопка прямо на асфальте валялись)… расхотелось. Уроки учить в лом сегодня, телевизор смотреть - нечего там смотреть, тем более в дневное время… Музыка вся надоела… Позвонить кому-нибудь, что ли?… Нет, у него же книга есть! Если вчера хорошо пошла, то и сегодня поможет отвлечься. Так, на чем он остановился…
Лен взял в руки увесистый томик и совсем уже, было, приготовился к чтению, но, вдруг, захотелось ему подбросить книжку в воздух, чтобы она вращалась в вертикальной плоскости… и выхватить ее из полета двумя пальцами правой руки… Получилось. А левой?… А левой не очень. И еще раз… Лен переместился из центра комнаты чуть в сторону, чтобы люстру не задеть, попробовал подкинуть книгу повыше, к самому потолку. Потолки в квартире высокие: три тридцать, а когда-то - родители между собой обсуждали - были еще выше, три пятьдесят, но это не значит, что потолки в квартире опустились, скорее, напротив: за сто лет существования дома полы поднялись, настил на настил, паркет на паркет… Скрипнула дверь, брякнулась книга об пол…
- А вот и я! Не соскучился еще? О-о-о… Что я вижу: наш Леник решил сбежать из дому в бродячий цирк!
- Стучать надо, когда заходишь!
- А я стучала, и громко.
- Угу, ты стучала в эту сторону двери, а надо с наружной.
- Ну и пожалуйста, вообще могу исчезнуть! - Однако Машка, наперекор обещанию, даже и не подумала никуда уходить: она стряхнула с ног шлепанцы, коротко разбежалась, и со всего маху прыгнула с разворотом в воздухе на Ленькину тахту. А тахта - она же постель, когда в разобранном и застланном виде - очень жесткая и упругая, Машкины худые мослы в коротких носочках так и подлетели чуть ли не к потолку, ситцевое домашнее платье задралось некрасиво по самую эту… Мелькнула узенькая белая полоска между голых ног и Лен в бешенстве отвернулся.
- Что, дура, что ли?
- Нисколько.
- Тогда не фиг прыгать! Думаешь, мне приятно рассматривать твои дурацкие трусы?
- И никакие они не дурацкие, а очень миленькие. А ты извращенец, если столь невинные вещи вызывают в тебе бурю неадекватных эмоций.
- Вали отсюда, живо.
Машка прыснула в ладошку, но дальше доводить рассерженного брата остереглась, затараторила:
- Ну, извини, пожалуйста, Леник! Я не хотела - это случайно получилось, честное слово! Вот клянусь! Я даже затылком апстену ударилась. Могу перекреститься. Я же не снимала при тебе колготки, я их заранее сняла, потому что к моему рассказу мои ноги имеют самое непосредственное отношение! Ну, Леник, ну, прости, дорогой, я больше так не буду… прыгать.
Машка врала самым наглым образом, эти ее "больше не буду" Лен слышит ежедневно, вот уже много лет, по разным поводам, сестра неистощима на дразнительные выдумки. Эти ее клятвы ничего не стоят, пустое сотрясение воздуха. Ладно, как правильно сказали в каком-то фильме: что с них со всех взять, слабенький взбалмошный пол. Вот и жена, небось, такая же будет… Может, не жениться тогда и жить без забот? А с другой стороны - отцу ведь повезло?…
- Ладно, что с тебя взять. Расправь покрывало. Короче, у меня новость.
- У меня тоже!
- У меня важнее.
- Нет, чур, я первая рассказываю!
- Ты на кого тянешь???
- Ну, Леник, ну пожалуйста, ну ведь я уже начала!…
Лен грозно, по-отцовски, поднимает брови… и опускает их на место. В принципе, так даже круче: мужчина должен воспитывать в себе волю, брутальность, характер, сдержанность…
- Хорошо, докладывай первая. Потом сравним масштаб.
- И организуй какую-нибудь музычку, чтобы звуковая завеса была… только не этот гнусный рэп!
- А что тогда? Леди Гаги и прочей блондиночной попсы у меня нет по определению, ты же знаешь.
- Да что-нибудь любое другое, радио какое-нибудь, для фона, классику… Одним словом, вчера я была у бабушки в гостях…
У детей Меншиковых только одна бабушка, мамина мама, другая бабушка и оба дедушки давно умерли, но Тимка, старший из детей, утверждает, что помнит бабушку Веру, мать отца, и дедушку Леню, маминого папу. А бабушка Лена живет одна в двухкомнатной квартире на Голодае, на Васильевском острове, она в очень хороших отношениях с зятем и дочерью, души не чает во внуках, и внуки любят ее. Время от времени, но не сказать, чтобы часто, бабушка Лена приезжает к Меншиковым в гости и обязательно огорчается, если не удается застать кого-нибудь из внуков, потому как засиживаться в гостях надолго, чтобы дождаться наверняка, она "не имеет морального права": дома тоскует в одиночестве собака, овчарка Долли. Долли довольно робкая девочка, но балованная и веселая, статью - крупна, в самых верхних границах нормы, поэтому незнакомые люди ее побаиваются, а бабушка называет своей защитницей, хотя это очень большой вопрос - кто кого защищает!
Дети тоже навещают бабушку, обычно вразнобой: чаще всего Тимка, потому что у него девушки на Васильевском живут, прежняя и нынешняя. Тимка и есть главный бабушкин любимчик; реже всех из них троих приезжает к ней Лен, но не потому, что к бабушке относится хуже, чем Тимка или Машка… и не из-за лени вовсе… а просто, почему-то получается именно так…
И вот, вчера в гостях у бабушки Лены была Машка. По-своему обыкновению, она взялась валять дурака в компании с Долли, обе развеселились как следует… и вдруг на ровном месте… Здесь, на этом самом "ровном месте" Машкиного рассказа, Лен делает для себя мысленную поправку: сестренка наверняка дразнила "бедную клонированную овечку"… И расшалившаяся Долли цапнула Машку за икру. Машка уверяла, что больно не было, что ни капельки крови не выступило, колготки, правда, "поехали"… Просто она вскрикнула от неожиданности, а напуганная собственной дерзостью Долли забилась под кровать, и никакими ухищрениями выковырнуть ее из убежища так и не удалось, до самого Машкиного ухода. На экстренном военном совете бабушка и внучка сговорились ничего родителям не сообщать, потому что ничего страшного и в самом деле не произошло, а большая часть вины за случившееся по праву лежит на Машке, не на Долли. Машка свою вину безоговорочно признает. Тем не менее, на икроножной мышце остались четкие следы от Доллиных челюстей.
- Поэтому я с сегодняшнего дня только темные колготки ношу, а вне школы джинсы, пока не пройдет. Вот, глянь: словно в капкане побывала!
Лен покорно оглядел худющую Машкину ногу, две сине-багровые цепочки подковками от Доллиных зубов…
- Болит?
- Н-нет, знаешь… Только если надавить вот сюда.
- Все равно солидно смотрится. Ай да крошка Долли! Бабушка, небось, голодом ее нещадно морит, коли она позарилась на эти твои спички под кожей.
Машка не способна усидеть на одном месте более двух минут подряд, вот и сейчас - выпрыгнула без тапочек на середину комнаты и подбоченилась, стараясь приподнять подбородок как можно выше.