Замигало синим на перекрестке, это вырулила из-за угла ментовозка… И, конечно же, сюда ползет, ме-е-едленно…
— Ладно, суки… Витька, руку давай! Ходу!
Все получилось как в волшебной сказке: еще несколько мгновений назад мирные пешеходы шагали по тихой улице, и вдруг — одни убегают, другие выскакивают из машины, все при табельном оружии.
— Милиция! Всем стоять!..
Вот так и бывает: хулиганы с повадками гоп-стопников сбежали, почти невредимые, а трое законопослушных граждан были немедленно доставлены в отделение, чуть ли не как зачинщики уличных беспорядков. Нет, это нечто вроде пункта охраны правопорядка, гнездовье для участкового и всяких прочих дружин да патрульных. Загребли почему-то не в сорок третье отделение милиции, а сюда. Что не совсем обычно.
И вот торчат они, почему-то все втроем, одновременно, перед старлеем… Смирновым… Смирновских… а тот пальчиком перебирает предметы, изъятые при личном досмотре.
Один из предметов — красная книжечка члена Союза российских писателей.
— Что вы мне тут суете, что это?
— Видите ли… паспортов ни у кого из нас с собою не оказалось, а эта книжечка — вроде как удостоверение личности, дабы видно было, что мы законопослушные граждане, а не дебоширы. Я, например, член союза писателей.
Но на этот раз испытанная отмаза почему-то не сработала.
— Видно бывает по поступкам. — Старлей развернул книжечку, сверил соответствие фото и оригинала, потом вдруг сбросил членский билет куда-то в недра стола. — А поступки ваши злостно хулиганские, опять же документов, удостоверяющих ваши сомнительные личности, нет ни одного.
— Погодите… а мое удостоверение личности чем вам не подошло?
— Какое удостоверение? Может, вам спьяну показалось?
Лук ощерился, но смолчал: вот тут, на чужой опасной территории, хоть застрелись, а свою прыть и норов показывать пока не надо, это будет превеликой неосторожностью. Преждевременной. Остается надеяться, что это все обычные ментовские игры, не более того.
— Мы все трезвые, более того, убежденно непьющие, товарищ старший лейтенант.
— Да? Экспертиза покажет. Поведение и слова у вас неадекватные, свидетельствующие об алкогольном, или ином каком опьянении, о чем и будут составлены соответствующие протоколы. И я нисколько не сомневаюсь, в этих протоколах будет отражена замеченная мною и патрульными неадекватность. Твое дерзкое поведение, товарищ пожилой хулиган, с угрозами в адрес представителей органов правопорядка, вполне потянет на статью, со вполне реальным сроком… «Запугивает, скотина, явно запугивает, причем на ровном месте, даже без пострадавших.» …Условным, или так — это суду решать. Это вам всем для справки говорю. С остальных — вполне возможно — штраф и отпустим! А с тобой отдельно. А это что за хрень? Что там у тебя? Ну-ка, дай сюда! Почему не изъяли?..
Старший Меншиков послушно и молча протянул милиционеру плоскую черную коробочку.
— Медальон, что ли? — Старлей Смирновских взял на ладонь «медальон», изъятый у Валерия Меншикова и попытался отколупнуть крышечку.
— Осторожнее, там внутри очень активные ингредиенты, не обожгитесь.
Пальцы старлея тут же замерли.
— А чё это за фигня?
— Кнопка такая сигнальная. Связана с моей работой.
— Чё за сигнальная… А где ты работаешь…
— Не важно, где я работаю, а принцип действия кнопки вы вскоре узнаете.
— Ты чё, кабан нетрезвый… ты чё, уж не угрожать ли мне вздумал?..
Отчаянно завизжали тормоза где-то под окном, стукнула дверь, другая, поближе.
— Товарищ старший лейтенант!.. Тут к нам это… Ворота они сами открыли…
Сержанта бесцеремонно оттолкнули, и в дежурную комнату вошли, вернее, ворвались люди: один в погонах подполковника и двое штатских.
На подполковника старлей Смирновских выпучил глаза, явно узнав, и попытался ему доложить:
— Това… пол… полковник…
— Молчать! Где задержанные? Они? Валерий Петрович?.. — Взгляд подполковника ощупал всех троих и на мгновение заколебался между Луком и Меншиковым.
— Это я.
— Валерий Петрович, с вами все в порядке?
— Все хорошо.
— А эти кто?
— Мой друг детства и мой сын, к моменту задержания гуляли вместе по улице.
Тем временем, один из штатских сунул в лицо старлею свое удостоверение личности, переговорил с ним коротко — оба почему-то перешли на шепот — и взялся изучать бумаги и предметы, лежащие на столе, по-хозяйски, не спеша. Старлей поднялся на ноги и теперь стоял, опираясь подколенками на стул, не понимая, как ему держаться дальше, стоять, сидеть, говорить, молчать, звонить… Зазвонил телефон, штатский разрешающе кивнул.