Вот же нахал ушастый! Но отпихнуть от себя пригревшегося некота у меня почему-то рука не поднялась. Так он успокоительно посапывал, что и я незаметно для себя снова уснул. И проспал спокойно до самого рассвета.
5. Волков бояться – в лесу не копаться.
Утро добрым не бывает. Раньше смысл этой фразы я совсем не понимал, ведь только-только пробуждающая от сна природа даже самого чёрствого сухаря и мизантропа не оставит равнодушным. Птички там разные поют, бабочки весело порхают, цветы раскрываются. Красота!
Теперь же я впервые на своей собственной шкуре ощутил, почему для некоторых утро добрым не бывает. Проснулся ни свет, ни заря от жуткого холода. Отсыревшая за ночь одежда противно липла к озябшему телу, мышцы и суставы безбожно ныли, в горле першило, прозрачно намекая, что ангина где-то не за горами.
Будь я сейчас у себя дома, проблема бы эта и выеденного яйца не стоила. Выпил бы горячего чая с мёдом либо малиновым вареньем да залез под толстое пуховое одеяло, чтобы хорошенько пропотеть. При простуде первое дело — во время меры принять, чтобы потом ещё сильнее не разболеться.
А чем мне прикажете лечиться посреди леса? Да ещё если это лес чужого мира. Ведь застрянь я на неделю-другую в нашем сибирском лесу — ни с пропитанием, ни с лекарством у меня проблем бы не возникло. Тут же мне всё абсолютно незнакомое и чужое, так что этими неведомыми растениями скорее отравишься, чем от простуды с их помощью избавишься.
Ляфамур, до этого момента задумчиво глазевший по сторонам и лениво грызущий длинную тонкую ветку (зубы он таким способом, что ли, чистил?), услышав моё надсадное сопение, резко развернулся и кинулся зачем-то проверять мои зрачки и осматривать уши. Странные, однако, у ушастого представления о медицине. У меня же только горло болит, а с прочими частями тела пока всё в порядке.
— Так я и знал, — расстроено прошипел Ляфамур, виновато отводя глаза и продолжая вертеть меня из стороны в сторону. — Клещ у тебя за правым ухом присосался. Меня ещё вчера братья хмерры предупредили, что этой пакости здесь пруд пруди, и надо голову на ночь обязательно чем-нибудь укутывать, а тебе я сказать об этом от усталости забыл.
Ушастик нерешительно улыбнулся. Братья Зун и Зан — это те самые хмерры, которых наши охранники за павлина и шестилапого шимпанзе у важного красного рраха выменяли. И накануне они с Ляфамуром успели парой фраз переброситься. О чём эти трое между собой говорили, я естественно не понял. Ляфомур потом попытался мне что-то сообщить, но один из надсмотрщиков, пролетая мимо на своей платформе, недвусмысленно погрозил ему дубинкой, и некот сразу же умолк. Так что если кто в сложившейся ситуации и виноват, так только чересчур бдительный охранник. Что ему стоило сделать вид, что ничего особенного не заметил?
Я осторожно ощупал упомянутое ухо, но ничего подозрительного за ним на ощупь так и не обнаружил. Ни опухоли, ни боли при сильном надавливании. Разыгрывает Ляфамур меня, что ли? Но ни обидеться, ни возмутиться я не успел, потому что тут же, повинуясь безмолвному сигналу ушастого, братья Зун и Зан быстренько меня по рукам-ногам скрутили да рот какой-то вонючей тряпицей заткнули. Ошарашенный происходящим, я даже толком испугаться не успел, как Ляфамур распорол когтём кожу у меня за ухом и одним движением извлёк оттуда какое-то мерзкое насекомое, по внешнему виду и количеству лапок сильно напоминавшего земного паука.
Внимательно рассмотрев измазанного моей кровью паразита, я скривился от отвращения. Вот же мерзость! Такого действительно на ощупь не обнаружить, потому что он совершенно плоский, как будто нарисованный. А боли я не чувствовал потому что, как объяснили Ляфамуру Зун и Зан, клещ, надкусывая кожу, сразу же своему донору обезболивающую жидкость впрыскивает.
Клещей в лесу действительно было много. То один, то другой хмерр их с себя сбрасывали. И как только они этих клещей чуяли? По запаху, что ли, находили? Ни я, ни ушастик подобной способностью не обладали. И в тот же день, но ближе к вечеру, я уже оказывал Ляфамуру ответную услугу, вытаскивая у него из-за уха наполовину впившегося плоского клеща (подозреваю, правда, что настоящее название этих противных насекомых вовсе не «клещ», просто Ляфамур выбрал из моего языка нечто близкое по смыслу и так их назвал). А потом мы уже вместе отдирали клещей от ушей Зуна и Зана. Почему-то именно эти хмерры клещей тоже не чувствовали.
Из приятного в тот злополучный день, пожалуй, стоило отметить мои небывалые достижения в лингвистике. Я, с трудом усвоивший ещё в школе пару десятков самых распространённых слов на английском, смог запомнить пару фраз на языке хмерров: «Это съедобно» и «Выплюнь немедленно». А всё потому, что к тому времени скудные запасы пищи практически у всех рабов подошли к концу. Из сердитого рыка ррахов и виноватого щебетания ррехов подслушивающий Ляфомур понял, что из-за внеплановой остановки для обмена рабов мы разминулись с грузовой платформой, отправленной к нам с запасами воды и еды для рабов. Так что придётся теперь затянуть пояса потуже и потерпеть, пока нас «доставка пайков» в лесу не разыщет.