— Кондрат, вы меня слышите? — спросил надтреснутый голос.
— Аристарх? — спросил в ответ Кондрат.
— Отлично, — сказал гном. — Отдыхайте. Адаптация займет четверть часа. Потом можно встать.
Он повернулся и пропал из поля зрения. Остался лишь мозаичный потолок. На нём было изображено звездное небо с четырьмя ангелами по углам. Ангелы трубили в золотые трубы. Слева послышался скрежет. Повернуть голову удалось не сразу. Гномоподобный Аристарх с трудом погрузил на тележку причудливую машину и укатил ее из поля зрения.
— Фантастика, — прошептал Кондрат.
Голос ему повиновался, но звучал как-то чуждо. Хотя и похоже на голос самого Кондрата. Некоторое время он осознавал произошедшее. Выглядело так, будто бы это уже не сон. Это всё по-настоящему! От накатившей эйфории хотелось подскочить до потолка и заорать: «ура!», однако всё, что смог Кондрат, это едва выдохнуть это самое «ура». Сам еле-еле расслышал.
Еще спустя минуту Кондрат смог поднять левую руку. Та была заметно крепче, чем рука студента. На безымянном пальце красовался золотой перстень с печаткой. Вначале Кондрат решил, что там изображен череп и кости, но, приглядевшись, рассмотрел, что вместо костей там перекрещенные ветви, над которыми плясало пламя. Рисунок обрамлял текст, но настолько мелкий, что его студент не разобрал.
— Э-э… — неуверенно произнес Кондрат. — Аристарх? Вы здесь?
В мозгу тотчас всплыло, что графу надлежало обращаться к слугам на «ты». Всплыло из мозга графа. Это словно прорвало плотину. Воспоминания хлынули лавиной, затапливая и путаясь с собственными воспоминаниями Кондрата. Дуэль на шпагах и школьная дискотека, сияние призрачных огней и новогодний салют, заснеженный берег реки и мертвое тело с выбитым левым глазом… Кондрат почему-то сразу понял, что он выбит пулей. Должно быть, граф в этом разбирался.
Кондрат тряхнул головой. Поток воспоминаний смешался и опал, оставив смутное ощущение тревоги. Руки нашарили подлокотники. Опираясь на них, Кондрат сел. Он сидел в кресле посреди комнаты, которую вполне можно было описать как приют алхимика.
По правую руку выстроились шкафы. На полках стояли книги в кожаных переплетах и флаконы с жидкостями самых разных цветов. Некоторые — то ли самые ценные, то ли самые опасные — были закрыты толстым стеклом. Угол справа занимал массивный стол. Наверное, рабочий. Там стояли целыми шеренгами склянки с разноцветными зельями, а над ними возвышался перегонный куб. Его часто изображали на обложках фэнтезийных книг и Кондрат его сразу узнал. По левую руку стояло трюмо с тремя зеркалами. Из них ошалело глядел мускулистый брюнет. Черты лица в целом походили на Кондратовы, да и в целом тип в зеркале мог бы быть Кондратом, если бы студент по вечерам активно занимался спортом, а не развозил пиццу на велосипеде. Хотя, езда на велосипеде — тоже в какой-то степени спорт. Но не в такой степени. Заметно не в такой.
— Ну так граф же, — проворчал Кондрат.
Прозвучало вполне похоже на его обычное бурчание. Впрочем, теперь-то он сам — граф. С этой мыслью Кондрат поднялся с кресла. Тело повиновалось ему всё лучше и лучше. Это тело было облачено в белую рубашку и синие брюки. На ногах — высокие сапоги, начищенные до зеркального блеска. У Кондрата-студента обувь вечно была замызганная. Впрочем, граф наверняка тоже сам сапоги не чистил.
Из-за приоткрытой двери донесся какой-то шум. Кондрат оглянулся. В проеме мелькнули тени, после чего на двери вдруг вспыхнули кроваво-красные призраки. Память графа услужливо подсказала, что паниковать еще рано. Это всего лишь тепловые отражения людей в коридоре. Глаза графа обладали способностью видеть в инфракрасном диапазоне, хотя это распространялось только на живых существ. Сейчас в коридоре перед дверью стояли семь человек.
Дверь широко распахнулась. Через порог шагнул мужчина в голубом мундире с серебряными эполетами и с золотым имперским орлом на груди. Память графа идентифицировала его как капитана жандармерии. За капитаном внутрь прошмыгнули остальные шестеро. Они тоже были в голубых мундирах, но с простыми погонами и с ружьями в руках. Ружья были короткие, а вот калибр внушал уважение. С таким оружием не то что на слона, на мамонта выходить было можно!