В памяти всплыл яркий образ брюнетки в алом платье. Невысокая, стройная, с обворожительной улыбкой, она легко кружила головы и граф Горский отнюдь не был исключением. Собственно, и Кондрат-студент при виде такого образа мысленно облизнулся. Было в ней что-то притягательное. Не удивительно, что граф тотчас пулей рванул на указанное место.
Беллендорф тоже не удивился, когда услышал эту историю.
— Вы сохранили записку? — только и спросил он.
Кондрат вновь помотал головой. Как приличный человек, он немедленно разорвал ее, чтобы та ненароком не скомпрометировала даму. Впрочем, тут Беллендорф, похоже, поверил ему на слово.
— Значит, вы сразу помчались на встречу, — сказал он. — Замечу, с оружием.
— Я всегда с оружием, — тотчас парировал Кондрат с подачи графовой памяти. — Я же офицер.
Точнее говоря, почти офицер. Как дворянин, он был зачислен на службу с рождения и даже получил воинское звание поручик, что относило его к категории обер-офицеров, причем не самого младшего звания. Самым младшим обер-офицером был подпоручик, но Кондрат как граф сразу проскочил этот ранг. Однако до поступления на действительную службу он всё же не считался полноценным офицером. Кондрата-графа это малость заедало, и он везде, где представлялось возможным, выступал при полном параде, а полный комплект здесь включал не только шпагу, но и пистолет.
Последний, правда, был скорее символический. Компактная модель, призванная больше демонстрировать наличие, чем служить полноценным оружием, однако в умелых руках она была вполне себе смертоносной штукой. Руки графа Горского, к сожалению для Кондрата, именно таковыми и считались.
Беллендорф не стал спорить о нюансах. Он лишь коротко кивнул, принимая довод Кондрата к сведению.
— Верхом там аккурат около часа, — сказал Беллендорф. — Тут всё сходится. Далее вы увидели в назначенном вам месте вместо дамы вашего соперника, вспылили и убили его. Выглядит логично.
Перед мысленным взором Кондрата улыбка баронессы из соблазнительной трансформировалась в коварную, внешне при этом ни на йоту не изменившись.
— Меня подставили! — сообразил он.
— Скорее всего, — спокойно согласился Беллендорф. — И, должен признать, весьма успешно. Все улики против вас. Даже если вы сумеете доказать, что там была честная дуэль, вам это мало поможет. Покойный-то был послом. Скажу больше, он был большим другом России, а Его Величество имеет стратегические виды на его королевство. В целом всё выглядит так, граф, что завтра вас повесят.
— Я же граф! — воскликнул Кондрат, вцепившись в титул как в спасительный круг.
— Предпочитаете благородный расстрел? — спокойно, с пониманием уточнил Беллендорф. — Понимаю. Но его еще надо заслужить.
Расстрел Кондрата тоже категорически не устраивал. Как и любая другая форма смертной казни, которую могли практиковать в здешней реальности.
— Может быть, ваше сиятельство, на первый раз мы ограничимся ссылкой? — предложил Кондрат.
— На первый раз? — переспросил Беллендорф; по его лицу скользнуло подобие усмешки. — Вы планируете не останавливаться на достигнутом?
— Ну что вы?!
— Что ж, — неспешно произнес Беллендорф, явно что-то обдумывая. — Тогда, граф, давайте так. Вы мне называете другого кандидата на казнь, и будет вам ссылка.
— Договорились, — тотчас ответил Кондрат.
Беллендорф внимательно смотрел на него, не говоря ни слова. Решительно выдохнув, как перед экзаменом, Кондрат с головой зарылся в воспоминания графа. Те давались неохотно. Что и говорить, воспоминания не из приятных, но чёрт побери! Восхождение на эшафот тоже вряд ли оставит приятные впечатления.
Итак, берег, мертвый Леербах, две цепочки следов на снегу. Одна — леербахова, другая проложена графом. Больше никого. Но оно и понятно, стреляли с расстояния, хотя, скорее всего, не слишком большого. Знатоком оружия Кондрат-студент не был, однако в его распоряжении были воспоминания графа. Они подсказывали, что даже с лучшим из здешних ружей да в руках отменного стрелка больше чем на триста метров оглядываться смысла нет.
К сожалению, сам момент выстрела граф прошляпил, поэтому откуда стреляли — подсказать не мог. Откуда-то слева. Слева была река. Замерзшая, правда. И ярко-красный тепловой след на фоне черно-белого зимнего леса. До ближайшего ряда деревьев на глаз было порядка двухсот пятидесяти метров. Для хорошего стрелка — нормальная дистанция. «Для отличного», — поправила графская память, но в целом в удачном выстреле через реку не было ничего сверхестественного.