Еще один стражник стоял рядом, причем сразу с двумя алебардами в руках. Должно быть одна принадлежала бородатому.
— Что здесь происходит, месье? — по-французски спросил бородатый.
Кондрат окинул взглядом улицу. Повозку разворотило знатно. Лошадки уцелели. Чуть в стороне их держал под уздцы местный житель. Свободной рукой он гладил им морды и что-то говорил. Наверное, успокаивал. Со всех сторон сбегались еще люди. За ними Кондрат едва разглядел Софию. Та склонилась над Аристархом. Жива!
Фламербах лежал у стены. Тоже живой. Его правая рука вяло шарила по земле. Ружье валялось метрах в двух от него — не дотянуться, а вот ящичек с трофеями он так и не выпустил.
— Я лучше покажу, — сказал Кондрат стражнику. — Уверяю вас, будет интересно.
Всё равно пристрелить охотника сейчас ему бы не позволили, но еще оставалась возможность того обезвредить. Причем надолго. Кондрат решительно зашагал к Фламербаху. Земля слегка покачивалась под ногами, как палуба при легком волнении на море. Стражник шел рядом, вежливо придерживая офицера, когда того качало слишком сильно. На лице Фалмербаха отразилась неприкрытая злоба. Кондрат наклонился к нему, и его снова качнуло. Пришлось опереться на стену.
— Я помогу вам, месье, — сказал стражник Фламербаху.
— А я возьму это, — выдохнул Кондрат, берясь за ящичек. — Дай-ка сюда!
— Поди прочь, — прохрипел Фламербах по-русски, и вцепился в ящичек обеими руками.
Они оба потянули его на себя. Поначалу оба — безуспешно. Кондрат пнул Фламербаха под ребра. Тот застонал и выпустил ящичек.
— Эй, месье! — строго прикрикнул стражник.
— Спокойствие, — отозвался Кондрат. — Только спокойствие. Сейчас всё будет, как и обещал. Слово офицера.
Он отступил к останкам повозки и поставил ящичек на край. По высоте получилось примерно как на стол, только свободного места оставалось едва ли на табуретку. Остальное из того, что осталось, занимало то, что осталось от машины. В воздухе витал запах корицы с лавандой, утопавший в бензиновых парах. От него начала кружиться голова.
Ящичек оказался заперт. Коротко чертыхнувшись, Кондрат вынул саблю и сломал замок. Трофеи охотника были на месте.
— Итак, как я и обещал, рассказываю, в чем тут дело, — объявил Кондрат.
Голос его звучал громко и уверенно, как и положено звучать офицеру, но каждый слог отдавался тупой болью в голове. Кондрат старался не обращать на нее внимание.
— Господин Фламербах, — он указал саблей рукой на охотника. — Известный охотник. Думаю, среди вас есть те, кто его знают. И как каждый охотник, он гордится своими трофеями.
Кондрат похлопал свободной рукой по стене ящичка. Фламербах что-то прохрипел. Стражник повернул к нему голову. Демонстративно игнорируя охотника, Кондрат продолжил:
— Вот только за некоторые трофеи можно очень и очень надолго оказаться за решеткой. Потому как не на всякую дичь можно охотиться открыто. Вот, например, — он поднял нагрудный знак Ивана Ильича. — Это эмблема русского капитана, убитого господином Фламербахом в начале этого месяца. За один такой трофей я должен был бы пристрелить господина Фламербаха на месте, но пусть всё будет по закону.
— А закон у нас… — начал было стражник.
— Простите, я не закончил, — строгим тоном перебил его Кондрат. — Для вашего закона у господина Фламербаха тоже кое-что есть. Вот, орденская лента господина Леербаха, посла Рулитании в Российской империи, — он продемонстрировал собравшимся вокруг горожанам черную ленту с гербом. — Между прочим, в его гибели обвинили меня, но теперь вы все видите, в чьей коллекции сей трофей!
Кондрат бросил ленту обратно и стрельнул взглядом по сторонам. Внимания к себе он добился. Самое время нанести врагу смертельный удар.
— А вот еще какой-то рулитанец, — Кондрат высоко поднял королевскую нашивку.
Толпа вокруг дружно ахнула.
— Тоже убит господином Фламербахом, — сообщил им Кондрат, и небрежно бросил нашивку на край своего импровизированного стола.
Толпа снова ахнула, и на этот раз весьма возмущенно.
«Не переигрывай!», — мысленно скомандовал себе Кондрат.
— Ну, думаю, за рулитанцев вы с него и сами спросите, — небрежным тоном произнес он. — А я доложу моему начальству о достижениях Фламербаха на почве, так сказать, международных отношений, — и, повернувшись к стражникам, Кондрат добавил: — Передаю всё в руки закона и надеюсь, что виновный не уйдет от правосудия.
Бородатый рефлекторно кивнул. Фламербах дернулся было в сторону, но добрый десяток рук вцепился в него. Толпа придвинулась ближе, гневно потрясая кулаками и выкрикивая что-то на немецком. Кондрат тяжело вздохнул, и зашагал прочь. Никто его не остановил. Как позднее выяснилось, никто даже не заметил его ухода.