Перед каретой стояли двое в синих ливреях. «Мои слуги», — сообразил Кондрат. Один придерживал дверь, второй уже держал наготове шубу. Всё-таки хорошо быть графом. Стоило Кондрату шагнуть из кареты, как этот второй набросил шубу ему на плечи.
— Спасибо, братец, — с подачи графа небрежно бросил Кондрат.
— Рад стараться, ваше сиятельство, — четко, по-военному, отозвался слуга.
Первый был тоже рад стараться и со всем усердием доложил, что багаж для путешествия уже собран и доставлен в вагон.
«Ну да», — с ехидцей подумал Кондрат. — «Когда граф играет в офицера, слуги играют в солдатиков». Первый слуга захлопнул дверь кареты и та укатила прочь. Подковы лошадок звонко цокали по мостовой. Внутри кареты их было практически не слышно.
— А что, Аристарх действительно погиб? — спросил Кондрат, продолжая подражать небрежной манере графа.
— Полиция нашла тело, ваше сиятельство, — доложил первый слуга. — Его опознали по челюсти.
Кондрат недовольно кивнул. Похоже, он тут действительно застрял.
— Ладно, где мой поезд? — бросил он.
— Пожалуйте сюда, ваше сиятельство.
В этом мире вокзал был один на весь город, зато настолько огромный, что и сам бы сошел за небольшой городок. Серые корпуса зданий, пути, платформы и переходы между ними образовывали как минимум полноценный микрорайон. И народу тут было не меньше. Потоки прибывающих и отъезжающих перемешивались со встречающими и провожающими. Взгляд Кондрата цеплялся за непривычные костюмы, но в целом вокзал — он и есть вокзал. Пассажиры, железнодорожники в темно-синих мундирах, следящие за порядком городовые. Ну и конечно — поезда.
Каждый локомотив был уникален. Первым попался на глаза массивный красный паровоз с золотым орлом. На втором пути стоял матово-черный с головой быка и, между прочим, острыми на вид рогами. Чуть дальше виднелся синий с серебряными волнами по бортам и русалкой, которая взмахом руки как бы призывала состав следовать за собой. Даже маленький маневровый паровозик походил на механического шмеля пузатыми бортами в желто-черную полосу.
— Сюда, ваше сиятельство, — подсказал слуга.
У шестой платформы ждал длинный состав. Во главе уже дышал паром красно-белый паровоз с парой мчащихся вперед коней. Женский голос возвестил, что поезд на Варшаву скоро отправляется. Кондрат прибавил шагу. Слуга остановился у третьего вагона. Кондрат по студенческой привычке шагнул было к тамбуру, однако стоявший тут же проводник вежливо указал дальше по борту. Как оказалось, здесь двери располагались с внешней стороны, позволяя зайти в купе прямо с платформы.
Кондрат зашел. Проводник закрыл за ним дверь. Тихо щелкнул замок, неприятно напомнив о камере в жандармерии, и вскоре поезд тронулся, унося Кондрата навстречу его новой жизни.
Глава 4
Купе оказалось одноместным. Справа располагалась кровать с высокой мягкой спинкой, обитой красным бархатом. Слева стоял шкаф. Кондрат заглянул в него. На вешалке висел зеленый мундир. Кондрат сразу опознал в нём свой собственный. Точнее, графский. Внизу стоял кожаный саквояж. На боковой стене висела сабля в ножнах. В проеме между шкафом и стенкой вагона притулился рукомойник с раковиной и зеркалом. Из него на Кондрата взглянула грустная и довольно-таки усталая физиономия. Он провел в новом мире едва ли часов пять-шесть, а уже устал от него так, как не уставал за неделю «практики» на картошке.
Завалившись на кровать, Кондрат уставился в потолок. Тот был ярко-синий, под цвет неба. На взгляд Кондрата, идея спать «под открытым небом» была так себе, но его, понятное дело, никто не спрашивал.
— Елки-моталки, — тихо проворчал он. — И ведь вроде всё как хотел. Я в другом мире и я тут — граф Российской империи с редким магическим даром. Мечта попаданца. Так почему же всё так хреново-то?
Ответа не последовало, да Кондрат его и не ждал. За окном проплывал заснеженный лес. Он был такой же, как и в нашем мире. Разве что не мелькали столбы с проводами. Вместо них время от времени попадались семафорные вышки.
Раздался стук в дверь. Стучали деликатно, но твердо. Кондрат сел, машинально одернул рубашку и громко сказал:
— Войдите.
Дверь открылась. На пороге стояла темноволосая девушка в сером платье. На взгляд Кондрата, очень даже симпатичная. А еще — смутно знакомая.