Вмешался Фергюсон:
— Не так много времени, как вам кажется, шкипер. Я изъял из герметично запечатанных аварийных запасников «Годдарда» достаточно деталей оборудования, чтобы отремонтировать наше радио. Через неделю оно у нас со Спарксом заработает.
— И пусть никто не думает саботировать этот проект, — резко сказал Спаркс. — Я буду спать в радиорубке, пока работа не будет закончена.
Капитан сердито уставился на своего бывшего первого инженера.
— Кажется, вы забыли, мистер Фергюсон, что вы владеете частью Компании и всей ее собственности, и что ваши интересы совпадают с нашими.
— Ну да, а, кроме того, я дурацкий гражданин этой дурацкой планеты и чертовски хочу быть в ладах с моими согражданами, парень. Я могу и самостоятельно прожить. Мне не нужна возможность заставлять людей работать на меня под угрозой, что иначе они умрут от голода. Я могу сам делать свою работу.
— Легче, легче, — протянул Лесли. — Никто не говорит о том, чтобы заставлять кого-то умирать от голода, мой дорогой Джефф. Это всего лишь вопрос выживания наиболее приспособленных. Мы, владельцы механизмов корабля, его орудий, библиотеки, оружия, похоже, самые приспособленные. Следовательно, мы извлечем немного больше выгоды из нашего нового дома, чем те, кто не владеет такими вещами.
Курро Зорилла, более похожий на быка, чем когда-либо, взгромоздился на ноги. Он посмотрел на Лесли Дарлина без всякого выражения и медленно произнес:
— Когда я учился в школе, я читал о британских предпринимателях, в первые дни Австралии, которые решили там основать новую промышленную колонию. Они рассчитали, что это даст им экономию за счет дешевой рабочей силы и дешевого сырья. Они снарядили большой корабль, со всеми необходимыми машинами и припасами, и взяли большое количество тех, кого посчитали за рабочий скот, подписавших контракты, и отвезли это все в Австралию. Но они совершили одну ошибку. Они перевезли все, кроме условий, которые действовали в Англии. Видите ли, оказавшись в Австралии, эти люди вовсе не должны были непременно работать на компанию. Земли хватало на всех. При первой же возможности эти люди завели свои собственные фермы, или ранчо, или что-нибудь еще. Ценные машины компании стояли без дела и покрывались ржавчиной.
— На чьей ты стороне, Зорилла? — рявкнул Бен Тен Эйк. — У тебя же полноправное место в правлении. Ты в высшей степени заинтересован в оборудовании, на которое у нас монополия.
Зорилла пожал могучими плечами.
— Я на той же стороне, что и Джефф Фергюсон. Я не возражаю, чтобы нашим оборудованием пользовались все. Конечно, я рад, что оно у нас есть. Но я не настолько глуп, чтобы пытаться использовать его таким образом, что моя жена — а она колонистка, джентльмены, — бросит меня из-за того, как я поступил с ее друзьями и родственниками. Или чтобы меня подстрелили темной ночью, или чтобы мой дом сжег кто-то, у кого на меня зуб.
— Все это следует отложить для обсуждения на исполнительном заседании правления, — проворчал капитан.
— Не забудьте, что я член правления, когда будете собирать заседание, капитан Глюк, — нежно сказала Кати.
Энгер Кастриота, временно забытый в горячке спора, незаметно просочился назад и обошел вокруг, к тому месту, где стояла Кати, крайняя в группе комитета колонистов.
— Пойдем отсюда, — шепнул он ей. — Это может продолжаться бесконечно, и никто ничего не решит. Потом найдется дюжина людей, которые будут рады нам пересказать все, что говорилось.
Она прошла вместе с ним несколько шагов, так что их голоса уже не были слышны толпе, и озабоченно произнесла:
— Но мой долг — быть там.
Он взял ее за руку и потащил прочь, причем она сопротивлялась на удивление слабо. Он привел ее на небольшой холмик, возвышающийся над уровнем равнины, откуда можно было смотреть во всех направлениях: на возвышающуюся громаду «Титова», на Палаточный Город, на собрание колонистов, на расстилающиеся недавно обработанные поля и сцену вчерашнего сражения; на общие могилы его жертв.
Они стояли и смотрели на все это, и его настроение передалось ей.
— Знаешь, — медленно сказал Энгер, — на самом деле большинство из тех, кто сейчас спорит, в конце концов придут к одному и тому же. Даже Лесли. Он умен и образован, и у него есть воля к жизни. Он отлично покажет себя в этом нашем новом мире, неважно к какой социоэкономической системе мы в результате придем. То же самое — капитан и Бен Тен Эйк, если его, конечно, не поджарят в результате его слишком быстрого стремления достичь положения, которое он, по его мнению, заслуживает. И Зорилла, и Джефф, и офицеры. Все они счастливо умрут здесь на Новом… Бали, окруженные процветающими отраслями хозяйства и выводками детей.
— Ты так уверен? — спросила она.
— Угумм. Лесли ошибался. Пионеры — это не средние идиоты и не неудачники. Они действительно не в ладах с обществом, они недовольны им что означает как раз, что они не в силах выдержать нелепые ограничения и излишества напыщенного общества статус кво, откуда они происходят. Это в основном люди с высокой степенью компетентности: те, кто не таков, быстро опускаются на дно и не попадают даже в кандидаты в пионеры. Среди нас, конечно, есть несколько средних идиотов, но их быстро убивают в пьяных драках, или их добивает сок джунглей, который они пьют, бесконечно ноя, что хотят обратно домой. В то время, как настоящие пионеры селятся в лесах или работают, не покладая рук, как Зорилла со своими животными, или Фергюсон и Спаркс с их новыми идеями, о том, как адаптироваться к новому окружению.
Он на мгновение задумался, затем сказал:
— Зорилла, должно быть, понял это очень давно. Что суть вопроса заключается не в том, чтобы уничтожить Новую Аризону варварской эксплуатацией, а в том, чтобы развить ее и вместе с ней всех колонистов. Я подозреваю, что это он испортил радио и спасательный катер.
— Да, — тихо сказала Кати. — Он сказал мне, после той сцены, когда капитан обвинил меня и хотел лишить меня места в правлении, что он бы признался — но ты первым засвидетельствовал мое алиби. Как ты думаешь, а патер Уильям справится?
Энгер сухо рассмеялся.
— Как сказал бы Лесли, патер Уильям всегда будет с нами. Да, я думаю, он справится. Совсем не так, как первоначально предполагал он и его организация, но он будет строить храмы, а затем школы и больницы, и привлечет неофитов, чтобы переложить на них свои обязанности, когда он уйдет на покой.
— Твой тон говорит, что ты не придерживаешься ни одной из Объединенных Религий, — сказала она. — Я думала, что поэтому ты должен быть против его деятельности.
Энгер покачал головой.
— Я не очень уверен насчет моего собственного отношения к религии. Высшим религиозным верованием человека было стремление к совершенству, которого, быть может, не существует в самом человеке — по крайней мере пока. Однако, сам факт, что он способен к этому стремиться, свидетельствует о его неизбежном росте. Что касается Храма, религию нельзя реформировать, уничтожая ее священнослужителей, посланников, капелланов, мулл, гуру и так далее. Религия существует в умах людей. Если они достаточно поумнеют, чтобы отвергнуть организованную религию с ее недостатками, они отвергнут ее. Не раньше.
— Женская интуиция подсказывает мне, что ты выяснил фамилию патера Уильяма.
Энгер продолжал смотреть вдаль.
— Ты и это знала?
— Да. Но как это согласуется с твоей… твоей миссией?
Энгер медленно произнес, по-прежнему не глядя на нее:
— Патер Уильям сделал две вещи, когда принял обет Монаха Храма. Он отказался от фамилии и поклялся в безбрачии. У него никогда не будет потомков. Когда-нибудь, Кати, мы и наши дети будем присутствовать на похоронах последнего из Пешкопи, который умрет, довольный жизнью.
Кати протестующе фыркнула.
— Должна сказать, это самое неподобающее предложение руки и сердца, о котором я когда-либо слышала.