Делать нечего, доел, и не откладывая в «долгий ящик», пошёл одеваться.
— Циркулярка? — удивлённо переспросил Славян, когда я вытащил его из подвала для разговора.
— Она самая. Живая хоть?
— Ну ты и вопросы задаешь, я почём знаю? Но там не только циркулярка, там ещё станки какие-то. Стоят сколько себя помню, жрать не просят. А нахрена тебе?
То что кроме циркулярной пилы есть что-то ещё, не могло не радовать. Оставалось только выяснить работоспособность.
— Если спрашиваю, значит надо. Покажешь?
Отказываться Славян не стал, и через пять минут бодрой ходьбы уже снимал висячий замок на воротах дедовского гаража. Циркулярка, шлифовальный станок, и основательно заваленный барахлом токарный. Внешне комплектные, но чтобы сказать точно, надо проверять.
— Если рабочие, за сколько отдашь? — бегло осмотревшись, спросил я.
— Не знаю даже, деда спросить надо… — неуверенно ответил мой визави.
— Блин, Слав, деду твоему сколько годиков?
— Девяносто.
— И ты думаешь ему есть дело до этих станков? Он в гараже когда последний раз был? Лет десять назад? — продолжал «давить» я.
— Не помню. Наверное…
— Ну и прикинь, нахрена ему эти станки?
За исключением деда, Славян в семье был единственным мужчиной, отец его умер несколько лет назад, поэтому я знал что он мог спокойно решить мой вопрос ни на кого не оглядываясь. А то что мнётся как барышня, так это он цену набивает, знает что сгорело у нас всё, вот и ломается.
— Ему не нужны, а мне может понадобятся… — протянул он
— Короче, без проверки заберу всё три за четыреста пятьдесят. Приведешь в порядок, дам шестьсот. Но решай сейчас, станки нужны срочно, и кроме тебя есть ещё варианты. Что скажешь? — напустив на лицо побольше безразличия, пошёл я ва-банк.
Славян же, наверняка приготовившийся к долгим торгам, подвис.
— Не тяни, Слава, времени у меня нет. Врать не буду, там где нам предлагают станки, они дороже, но полностью готовы к работе. Даже привезут и сами подключат.
— Где это?
— Неважно. Думай резче, у тебя минута. Оголив запястье, я демонстративно посмотрел на часы, но Слава не стал артачиться.
— Согласен. Забирай за шестьсот. — согласился он.
— Думаешь рабочие?
— У деда всегда всё рабочее! — гордо задрал нос Славян.
— Хорошо раз так, — не стал я спорить, и отдав ему полторы сотни задатка, ушёл, радуясь что удалось так быстро решить хотя бы одну проблему. Теперь, если отец договорится с помещением, всё что нам останется, это перевести оборудование, докупить материалов, и приступить к работе.
Жаль связи нет. Сейчас позвонить бы ему, скоординироваться, глядишь и быстрее бы дело пошло. Я-то хоть уже и пообвыкся без телефона, но нет-нет, да и вспоминал. В такие вот, особенно напряжённые моменты. Да, все наши заказчики знают что у нас произошло, возможно даже сочувствуют, но ждать никто не будет. Предложат им другой вариант, и всё, поминай как звали. А бизнес этот очень хорош, особенно если смотреть с точки зрения предстоящей экономической тряски. Всё рухнет, ничего не останется, а гробы всё равно покупать будут, деваться потому что некуда.
Надеясь что отец уже вернулся, я забежал домой, но никого не обнаружил. Посидел немного, подождал, выпил чашку кофе, и написав записку где сообщал о договоренности по станкам, покинул квартиру. Планов немного, день не такой длинный как хотелось бы, но рассчитывал ещё деньги поменять, да заехать к парням в больницу. А то некрасиво, хоть и не особо дружим, но так, чисто по-человечески.
На остановку пошел через патринскую палатку, взял шоколада по паре батончиков, кофе растворимый, пачку чая, варенье какое-то в банке, да сигарет по пачке, — наверняка им нельзя пока, но всё равно, пусть будет. Распихав покупки по карманам, дотопал до пятака где обычно стояли такси и бомбилы. «Официалов» в этот раз не было, только копейка с помятым крылом, да белая шестерка, я на ней уже катался пару раз. Поехал на шестёрке в центр, там машину отпустил, и пешочком до ресторана дотопал. Так, на всякий случай, не палиться чтобы.
Поменял пятьсот долларов, причём когда официант вынес рубли, почти все купюры оказались полусотенные, а на мою вежливую просьбу дать помельче, он только руками развёл. Вообще мне без разницы, но был риск что реформу начнут, или как там ее называют. Это когда заморозили все вклады, и крупные купюры не принимали. Меняли в сберкассе сколько-то на человека, а с остальными что хочешь делай. Я знал что это случится, но конкретную дату не помнил, давно было, да и дела меня тогда совсем другие интересовали. В общем, настаивать не стал, взял что дали, и сев на трамвай, доехал до больницы.