— Угу. Сам. Жаль только что людей обученных, которым доверять можно, не так много. А то бы мы действительно окружили…
Когда сказал про людей и окружение, я видел как изменилось лицо Патрина. До этого он был просто испуган, а как услыхал, так ещё и изумился. Крайняя степень причём, видать не думал что я могу что-то подобное организовать.
— Ага, жаль. — согласился Шухер, и тут же спросил, — а если б были люди, стволов хватило бы всем раздать?
Вопрос нескромный, и в другое время я не стал бы на него отвечать, но ситуация вынуждала к откровенности.
— Хватило бы, не сомневайся. — сказал я.
Шухер долго молчал, а потом неожиданно предложил.
— Я знаю хороших парней, грамотных, надёжных, могу познакомить.
— Афганцы?
— Да, они самые. У них тут клуб неподалеку, такой, типа спортивного, для своих. Бегают, дерутся, стреляют в тире. Поддерживают форму, в общем.
Предложение на самом деле интересное, как говорится — раз пошла такая пьянка, режь последний огурец. После того что вышло с Патриным, мне по-любому надо будет искать какие-то варианты. Это сейчас он испугался, всё ж не профессиональный уголовник, но время пройдёт, очухается, вопросы появятся. И вот тут мне бы совсем не помешала парочка серьёзных ребят, таких чтобы прикрыли в случае чего, а в том что это «в случае чего» настанет, я нисколько не сомневался.
Еженедельник «Аргументы и Факты» № 5. 02.01.1991
ГАЗЕТНЫЙ КИОСК (31.01.1991)
Из интервью с А. Невзоровым после показа на телевидении его документального фильма «Наши»:
«…было отснято два часа. И как нас ребята-десантники не хотели впускать в здание телебашни, чуть ли не штыками отпихивали. И с омоновцами тоже переговоры были сложными… В картину эти кадры не вошли… Нужно побывать сейчас в Прибалтике, чтобы по-настоящему оценить всю мощь информационной и психологической войны, которую ведет профашистская сволочь. Трезвые голоса, конечно, есть. Но ах не слышно ни в самих республиках, ни в центре… Мы знали, что делали. Но я на сделку с совестью не пошел».
Глава 16
Закинув Шухера домой, я вернулся в гараж. Растопил печку-буржуйку, бросив в неё щепок, дождался когда займется, и сыпанул угля. Завернулся в уютное, хоть и промасленное, одеяло, и рухнул на диван. До рассвета оставалось пара часов, но тело требовало забытья — хоть на миг.
Спал чутко, как солдат на передовой. Обычно сны возвращали меня туда: грохот разрывов, рёв вертолётов, вой дронов, крики… Но сегодня — тишина. Только скрип мороза за стенами, да треск остывающей печки. Проснулся от того что дышать стало холодно, и спрятав нос под одеяло, где ещё теплилось подобие уюта, повалялся несколько дополнительных минут.
Понимая что подъём неотвратим, встал, заново разжёг печь, наскоро умылся остатками воды, привычно уже поставил топиться снег и подогреваться тушёнку.
Пока разгоралось, немного помахал руками и ногами, разгоняя кровь в «застывшем» за ночь организме.
Мысли текли вязко, словно масло на морозе. Да, я прекрасно понимал что нужно что-то решать, понимал что дороги назад нет, ибо специально, или не специально, но рубикон я таки перешёл.
Но не всё так плохо. Патрин, он ведь сейчас наверняка напуган, или, правильнее будет сказать, обескуражен. Привыкший жить «царем горы», этот человек столкнулся с тем, чего не может понять. Ну на самом деле, как объяснить что какой-то пацан в окружении «толпы» злобных мужиков с автоматами, врывается среди ночи к нему в дом и что-то требует. Как?
И этот ответ он будет искать. Сначала закинет удочки куда только сможет, соберёт информацию, и потом — ибо он ничего не найдёт, попытается выбить её из меня. Всё просто как день.
Подведя итог мозговому штурму, выводом что спешить не стоит, я поел, глядя как трещит огонь в печке, выстреливая искрами из приоткрытой дверки. Потом подбросил ещё пару крупных кусков угля, и наблюдая, как пламя охватывает их, снова заснул, убаюканный жаром.
Ну а что, когда такие дела вокруг творятся, не тащиться же мне в институт? А поход в свой закрытый клуб Шухер обещал устроить только к вечеру.
В итоге спал до шести, периодически просыпаясь по надобности и чтобы закинуть в печку угля.
И, чему снова удивился, опять без снов.
Проснулся, умылся, есть не стал, рассчитывая перекусить где-нибудь по пути, и ровно в семь ждал Шухера возле подъезда.
— Привет. — садясь в машину, протянул он руку.
— Здравствуй. — ответил на приветствие я, и уточнив адрес, выжал сцепление.
Центр города, проспект Мира пятнадцать «А», цокольный этаж, вход со двора. По сути, обычный подвал, даже без окон, непонятно почему названный цоколем.