{43 См. превосходный разбор этого пассажа в книге Winnington-Ingram. «Mode in Anc. Greek Music». P. 19-21.}
21. Итак, есть три музыкальных лада по числу эллинских племен, как сказал я с самого начала (624с). А фригийский и лидийский лады -варварские, и пришли они в Элладу лишь когда Пелоп со своими [f] фригийцами и лидийцами пришел на Пелопоннес. Лидийцы пошли за ним, потому что Сипил был лидийским городом, {44} а фригийцы - не только потому они соседи лидийцев, а еще потому что над ними тоже правил Тантал. До сих пор в Пелопоннессе, а особенно в Лакедемоне, можно видеть большие курганы, о которых говорят: "это от Пелоповых фригийцев". Вот от них-то эллины и научились новым ладам. Поэтому и Телест Селинунтский говорит [PLG4. III.630]:
{44 ...был лидийским городом... — под властью Тантала, отца Пелопа, см. Пиндар. «Ол.». 1.38.}
(626) Первыми над смесительными чашами эллинов
Спутники Пелопа в честь Горной Матери
Грянули под флейты фригийскую песнь;
А пектиды остроголосыми звуками вторили
Лидийский гимн.
22. "Не следует думать, будто музыка заведена была для обмана и обольщения, как рассказывает Эфор [FHG.I.234], - пишет Полибий Мегалопольский [IV, 20.5-21.9]. - И не следует думать, будто древние критяне и [b] лакедемоняне беспричинно заменили на войне трубу ритмической флейтой, или будто не нарочно первые аркадяне при всей суровости их образа жизни ввели музыку в свое государственное устройство, чтобы она стала обязательной не только для мальчиков, но и для молодых мужчин до тридцатилетнего возраста. Действительно, только у аркадян мальчики с малых лет приучаются петь гимны и пэаны в честь отеческих богов и героев этого требует закон. После этого они выучивают песнопения Филоксена и Тимофея и пляшут с ними каждый год в театрах под дионисийские флейты, [c] дети в детских состязаниях, а юноши во взрослых; и потом всю жизнь на своих сходках развлекаются не приглашенными со стороны исполнителями, а сами по очереди поют друг другу свои песни. Признать себя невеждою в остальных науках у них не стыдно, но стыдно отказаться от пения. А еще они учатся шагать в строю под звуки флейт и упражняются в плясках, ежегодно выступая с ними в театрах по общественному почину и на общественный счет. И не затем древние установили это, чтобы блеснуть [d] богатством и роскошью, но потому что видели, как у каждого сурова жизнь и у всех строги нравы, а причиной тому холодная и мрачная природа большей части их земель, - ибо все мы, люди, приспосабливаемся к нашему окружению, и оттого целые народы оказываются различны и нравом, и телосложением, и цветом кожи. Сверх того аркадяне приучили мужчин [е] и женщин к общим сходкам и жертвоприношениям, завели общие пляски девушек и юношей, сделали все, чтобы смирить и укротить природную строптивость их души. А вот жители Кинефы, хоть и обитали в самом скудном месте Аркадии с самым суровым климатом, позабыли об этой цели, обратив свои силы на взаимные обиды и раздоры, и одичали до того, что самые нечестивые преступления совершаются у них и так часто, как нигде. И когда кинефяне совершили великое кровопролитие, то все аркадекие [f] города, через которые проходили их послы, требовали через глашатая немедленного их удаления, а мантинейцы по их уходе совершили большое очищение, обнеся заколотую жертву вокруг всей своей земли".
23. Агий, писавший о музыке, сообщает [FHG.IV.293], что на Дионисовых празднествах в орхестрах даже курили благовонный стиракс, {45} чтобы публика могла почувствовать фригийский запах.
{45 Стиракс — благовоние с ванильным запахом.}
Вообще же музыка в старину была мужественной, (627) и такой музыкальнейший из поэтов, как Алкей, был в то же время и воинственнейшим, и храбрые дела ценил выше поэтических. Вот и в этих стихах он торжественно взывает [PLG4. III. 153]:
Медью воинской весь блестит
Весь оружием убран дом -
Арею честь!
Тут шеломы как жар горят,
И колышутся белые
[b] На них хвосты.
Там медяные поножи
На гвоздях поразвешаны:
Кольчуги там.
Вот и панцири из холста;
Вот и полные, круглые
Лежат щиты.
Есть булаты халкидские,
Есть и пояс и перевязь;
Готово все!
Ничего не забыто здесь;
Не забудем и мы, друзья,
За что взялись!
Хотя дому больше бы подошло быть полным музыкальными инструментами. Но древние почитали мужество высшей из гражданских доблестей, [c] и именно ему уделяли... [пропуск] ...а не другим. Так Архилох, превосходный поэт, гордился больше всего своим участием в гражданских раздорах, и лишь после этого вспоминал о своем поэтическом даре [PLG4.II.383; ср.30f]:
Я - служитель царя Эниалия, мощного бога,