(В день, когда Генрих и Валерия переехали к родителям, последние партийные функционеры со своими семьями покидали город на плотно забитых вещами грузовиках.
Мать точно помнит это, так как вечером за отцом прислали и сказали, что ему приказано явиться; Генрих решил, что речь идет о раненых, о ком-то, кого ранили во время бомбежки, он взял свою сумку с инструментами и пошел. Посыльный повел его туда, где стояли те самые грузовики, нагруженные багажом, и он сам был свидетелем, как функционеры со своими женами и детьми садились в эти грузовики и уезжали.
Почему ему приказали тогда прийти, он не знает и сегодня, может быть, это было еще одной, самой последней насмешкой над ним.
В моей помощи явно никто не нуждался, мужчина, который привел меня, исчез, и я отправился назад, говорит отец. По дороге он попал под обстрел. Несколько раз ему пришлось падать на землю, он боялся, что в него попадут, но все обошлось, и он добрался до подвала во дворе родителей Валерии цел и невредим.)
Следующее утро, говорит мать, мы провели в подвале, никто не осмеливался высунуться наружу. С холмов за фруктовым садом стреляли немцы, а с холмов напротив — русские (Б. находился в своего рода котле, стенками которого были склоны холмов); когда дверь немного приоткрылась, я увидела за крышей дома сполохи огня, еще сегодня в моих ушах стоит шум от дикого завывания катюш.
Потом, говорит мать, небольшая бомба упала во фруктовый сад. Подвал был наполнен людьми, штукатурка посыпалась со стен и потолка, люди закричали, но ни один кирпич не стронулся с места, бомба не взорвалась, она застряла в слое земли.
Если бы она взорвалась, мы бы погибли или по меньшей мере получили сильные ранения. Но, видно, у нас был ангел-хранитель.
А потом пришли русские.
Кто-то постучал в дверь подвала (рукой или каким-то тяжелым предметом), и отец Валерии приоткрыл дверь.
Там стояли два русских солдата, у одного было в руках что-то похожее на пулемет (такая короткая трубка с подставкой), они быстро осмотрели подвал, а потом заняли на склоне холма боевую позицию и стали стрелять по домам, стоящим напротив.
Как раз тогда Валерия видела сквозь дверную щель сполохи огня «катюш».
Потом оба русских вернулись, они говорили по-немецки, их вполне можно было понять, и сказали, что их не надо бояться, они хорошие, но от других, которые придут позже, надо спрятаться.
И были правы!
Б. - крохотный городишко посреди полей, засаженных овощами, но достаточно важный населенный пункт, чтобы его не миновали бомбежка и обстрел. В соседнем саду дикие крики женщины, артиллерийский снаряд оторвал ей обе ноги. На крыше одного из соседних домов мужчина, который отчаянно пытается затушить пылающие балки, сбивая огонь противопожарной лопатой.
Наконец обстрел закончился, и стало совершенно тихо. Отец Валерии открыл дверь подвала и вытащил на улицу скамейку, это был чудесный день, светило солнце, они были счастливы, что можно выйти из подвала и сесть на лавке. Ворота стояли открытыми.
Картины, которые запечатлели воспоминания. Русский солдат, который въехал во двор на тройке, невысокий, грязный и заросший солдат, который удерживался на небольшой повозке, сбитой, казалось, всего из пары досок, размером не больше стола, говорит Валерия, казалось, что она вот-вот развалится на части, но она не разлеталась, держалась, словно была из железа, впереди на дышле одна лошадь, а по сторонам еще две, русский проехал через двор до подвала, потом повернул назад и выехал со двора, он ехал, как дикарь, таким он показался им, потому что был грязный и маленький, но лошадьми он управлял как Бог.
Потом, почти сразу после него, внезапно появилось великое множество телег, запряженных лошадьми, вернее, клячами, которых уже нельзя было назвать лошадьми, и повалили целые толпы солдат, они шли и шли, говорит тетя Хедвиг, мы думали, конца этому не будет, они въезжали через открытые ворота, доезжали до фруктового сада, потом делали дугу, возвращались назад, словно все хотели захватить, другого объяснения не придумаешь.
Ворота были распахнуты прямо на улицу, по которой они шли, они просто по пути въезжали сюда или входили и, не останавливаясь, двигались дальше.
Может быть, говорю я, они просто шли следом за той первой телегой, может быть, они просто заблудились? Или искали для своих войск постой, место для лагеря?
Может быть, и так, говорит Валерия.
Я тоже не знаю, говорит тетя Хедвиг, в любом случае, это было жутко.