Нет более милого сердцу зрелища, нежели цветущее поле льна знойным летом.
То, что поздней весной падало зерном в тщательно обработанную землю, всходило нежной зеленью, потом зацветало светлой синевой и, наконец, наливалось коричневатой зрелостью, женщины с корнями вырывали из земли. Цветущие поля льна походили издалека на синие пруды.
Я вижу на полях женщин, у которых ладони исколоты льном, стерты до крови жесткими стеблями, женщин с мозолями на ладонях, с изломанными ногтями, с красными от натуги лицами, с влажными от пота волосами. Они ровными охапками кладут собранный лен на землю, а потом прислоняют пучки крест-накрест к проволоке, натянутой между кольями, а позже, когда лен высохнет, связывают его в снопы и убирают под навес. Когда скосят тщедушные стебли кукурузы, лен еще раз раскладывают на пустом поле и оставляют так до тех пор, пока стебли не приобретут от дождя, тумана и росы серебристо-серую окраску и не станут ломкими, и тогда его снова заносят в сарай и снимают со стеблей головки с семенами.
И опять за работой женщины. Они кладут вымоченный, высушенный до серости и желобленый лен поперек двух дощечек из твердого дерева. Эти дощечки установлены на массивной станине параллельно друг другу, их верхний край остро заточен, а третью дощечку с заточенным нижним краем берут правой рукой и бьют ею по льну; эта третья доска прикреплена к шарниру, и ее режущая поверхность попадает в пространство между двумя другими неподвижными дощечками. Таким образом лен треплют, твердые волокна стеблей отделяются от мягких. Женщины с мякиной в волосах, с пересохшими от пыли губами, сортируют готовые нитки по качеству, скручивают нить в мотки. Женщины гребнями снимают с нитки одревеснелые волокна, наконец из непроданного льна прядут на своих прялках пряжу и относят эту пряжу ткачам. Дети помогают наматывать пряжу на веретено.
Я вижу женщин, которые длинными дорожками растягивают на лугу полотно для отбеливания, закрепляют его колышками, смачивают водой. Полотно, предназначенное для пошива юбок, фартуков, платьев, платков — одним словом, всего, что требовало покраски, относили к красильщику. Одним из них был Йозеф, седьмой ребенок Иоганна Венцеля Второго.
Мало что известно о красильщике Йозефе. Известно только, что он в любой ситуации оставался серьезным человеком, говорят, он никогда не смеялся. Вот что рассказывают о нем: в деревне, где он осел, благодаря своему упорству и жизненной стойкости он заработал некоторое состояние, купил тот самый дом, фотография которого есть у нас, и какой-то земельный участок. Прежде чем остановиться в Шмоле, он долго странствовал. Однажды от несчастного случая погибли две его лошади, и ему стоило большого труда и усилий восполнить эту потерю. Он далеко уезжал на телеге, запряженной лошадьми, с рулонами полотна и узорной ткани и продавал свои товары на городских ярмарках; в такие поездки он любил брать с собой свою старшую дочь Анну. Однажды, когда отец был маленьким, он увидел, как его дед задушил в мешке двух голубей. Один-единственный раз Йозеф приезжал к моим родителям. Вскоре после этого я услышал о его смерти.
Отец описывает дом Цецилии: лавку, которую он называл подвальчиком, помещения, расположенные над этой лавкой, комнаты с потускневшей росписью на стенах, фарфор и старинные бокалы за стеклом в буфете, кладовку, из которой пахло пряностями, на большом столе стопки журнала «На земле и на море».
Над этими комнатами находился чердак, где отец любил проводить время, здесь в сумеречном свете громоздились связки старых рукописей и книги в переплетах из свиной кожи. Там стояли белые с синим фаянсовые кружки и стеклянные сосуды причудливых форм, остатки аптечной посуды от тех времен, когда в доме была аптека. На старом шкафу он, четырнадцати- или пятнадцатилетним мальчиком нашел старые матрицы из красильни своего деда, но не знал, для чего они предназначены.
Как они выглядели, эти матрицы? Прямоугольные деревянные пластинки с вырезанным на них узором. Да, а в некоторые из них были вставлены медные штырьки. Я уже точно не помню, говорит отец.
Размышлять о людях, которых нет на свете, которые жили до меня, брать след, идти по нему, вынимать их образы из старых фотографий, освобождать их от оцепенения, которое им навязал фотограф, спасти их, заставить Йозефа снять тяжелую руку с плеча дочери, дать возможность дочери, освободившись от отцовской руки, вздохнуть, потянуться, распрямиться.