Воспоминание о груженных сверкающими, голубоватыми кусками льда крестьянских телегах, твердая вода, тоже драгоценность, ее тщательно берегли, засыпали в глубокие подземные погреба, где она сохранялась до следующего лета и использовалась для охлаждения пива и других напитков, воспоминание о груженных льдом санях, о поездках по заснеженным улицам и дорогам, крики кучеров, щелканье кнута в ледяном зимнем воздухе, дымящееся дыхание лошадей. Вот впечатления, которые сохранились.
Воспоминание о волшебной силе слов река, озеро и море, о связанных с этими словами образах, потребность вновь и вновь отыскивать и читать в сборниках сказок и легенд одни и те же истории про водяных и русалок, про водяные чудища, которые живут в замках с прозрачными стенами из зеленого стекла на дне прудов и рек; но сказку про подземные сокровища в темном ельнике дети тоже очень любили, эту историю детская фантазия украшала и дополняла жуткими картинами — ведь и лесов в ближайшей округе тоже не было, разве что небольшие, прозрачные рощицы акаций, а фруктовые деревья были разбросаны по полям среди виноградников, и елка, которая каждый год таинственным образом оказывалась в доме, была чудом, ею не уставали восхищаться, она источала запах неведомых, сказочных мест.
Очарование по имени вода, тайна по имени лес, впечатление летних месяцев детства, Мэриш-Трюбау, Бад Уллерсдорф. Страх заблудиться в лесу, сгинуть в пропасти, страх, что тебя утащат в пещеру лесные духи, а потом заколдуют, горный дух Рюбецаль, злой — и в то же время добрый, мучительные раздумья о трех желаниях, как лучше, умнее использовать эту возможность, лучше, чем те глупые рыбаки, дровосеки и стекольщики, о которых шла речь в сказках, надежда повстречать на лесной полянке добрую фею — прекрасное, нежное, светлое существо с прозрачными крыльями.
Несколько недель детства, проведенных с дедушкой Адальбертом и бабушкой Фридерикой; прогулки по Хельграбену, дедушка все время идет далеко впереди, потом останавливается, показывая тростью на крохотную, выглядывающую из травы ягодку земляники. Вкус лесной земляники, которую бабушка купила у одной женщины с ребенком, они носили ягоды по домам в белом эмалированном бидоне, нам, пожалуйста, четверть литра этих ягод, потом бабушка разложила ягоды по маленьким мисочкам и посыпала сахаром. Подъем на Кройцберг, мимо Анненруэ, того ужасного места, где молодой лесничий похоронил труп своей мертвой возлюбленной, выкопанный из могилы на кладбище. Ему не разрешали взять эту девушку в жены, она должна была выйти замуж за другого, богатого, нелюбимого, и умерла от разрыва сердца. (Волнующая история этой любви, причем особенно важно для меня было то, что Генрих, мой отец, знал одну близкую родственницу несчастной девушки из Шарлоттендорфа, я любил слушать ее рассказы, она была в курсе всех событий, происходящих в наших местах, — значит, эта история была не сказкой, а правдой. Важно было, что сохранилась мебель и кое-какие вещи, принадлежавшие безнадежно любившей и умершей от любви девушке, что эти богато украшенные сундуки и шкафы, картины и прочий скарб еще существовали, одним словом, были свидетельствами правдивости происшедшего. В воображении неотступно возникали страшные картины: юный лесничий мрачной, бурной ночью крадется по кладбищу, раскапывает могилу своей возлюбленной, открывает крышку гроба, вынимает оттуда труп, перебирается через кладбищенскую стену; ужасное преступление, которое он совершил, страшная вина, которую он взял на себя из-за любви, и тот волнующий ум факт, что человек может умереть от любви, долго занимали воображение ребенка.)
Несмотря на все это, я еще не ощущаю четкой связи с ребенком примерно семи лет, сидящим на пне, на переднем плане кусты малины; а на заднем — пихтовый лес.