Люди кричал и хайль, хайль, правда, крики ликования на холмике звучали довольно-таки слабо, потому что как раз там собралась очень скромная кучка почитателей Гитлера.
Некоторые женщины плакали от восторга и радости, одна женщина выбежала на дорогу и протянула к фюреру руку, а фюрер действительно дотронулся до ее руки. Женщина со слезами на глазах вернулась в толпу и сказала, что теперь она постарается никогда больше в жизни не мыть руки.
Вернемся еще раз назад, сквозь годы, к той голенастой девочке, которая стояла на дорожке, посыпанной гравием в Уллерсдорфе, среди клумб с цветами. (Летняя свежесть, забытые слова.) Жили тогда при аптеке, питались в гостинице Вайзер, совершали прогулки в Альтфатергебирге, Хайдебрюннль, Хоэхайде, к Альтфатертурм. Вечерами в санаторном парке слушали оркестр, ходили в маленький театр (Мы видели там оперетту «Страна улыбок», помнишь?), пили сернистую воду из источника в санатории, у отца на этот случай всегда был с собой складной бумажный стаканчик или складной алюминиевый, купались в маленьком, выложенном голубым кафелем горячем бассейне.
(Ты, наверное, не помнишь, говорит отец, граф Лихтенштейн, всегда ходил со своими сыновьями в сернистую купальню, на них были льняные брюки, и они приезжали на восьмицилиндровой «татре». Они жили в замке Уллерсдорф, это был их родовой замок. Один из сыновей сегодня является правителем Лихтенштейна.
А когда река Тесс по вечерам начинала шуметь, на следующий день шел дождь.
Шумная Тесс и тихая Тесс, говорит мать. Тесс у Уллерсдорфа была шумной Тесс. Но она шумела не всегда, говорит отец.)
Однажды Анни тайком прошмыгнула мимо билетеров в кино (Разве в санатории было кино? Я такого не помню!), она оказалась в темноте кинозала в самом конце перерыва (Да-да, тогда во время сеанса в кино обязательно делался перерыв, обычно на самом интересном месте), свет уже выключили, и никто не заметил девочку, которая притаилась в уголке и посмотрела вторую половину фильма, это была трагическая история, какой-то мужчина стоял у окна в своей комнате и смотрел в сад, за окном шел то ли снег, то ли дождь, посреди комнаты находилась кровать, на кровати лежала женщина, она лежала неподвижно, внезапно над кроватью возникло черное облако, облако мух, мухи садились на лицо и на руки неподвижно лежащей женщины, женщина не прогоняла мух, она была мертва. Мужчина у окна повернулся, посмотрел на женщину, увидел мух, которые ползали по ее лицу и рукам, и с искаженным от боли лицом бросился к кровати и упал прямо на женщину.
Мух раньше было очень много, говорит отец. Если приходилось ехать на телеге через лес, лошади были просто черными от мух. Все было черно от мух.
Я воображаю девочку такой, какой она была в восемь лет, в пальтишке и круглой шляпке, беру ее из санаторного парка в Бад Уллерсдорфе и ставлю на другую дорожку, эта дорожка ведет через аллею акаций, рядом с девочкой идет другая девочка, девяти лет, на ней пальто из кошачьего меха, ее зовут Лотта, позади Анни и Лотты молодая женщина катит детскую коляску, в ней сидит маленький мальчик, засунув ножки в спальный мешок, подбитый мехом, это брат Лотты, и зовут его Фриц.
Родители Анни и Лотты с Фрицем дружат друг с другом.
Я заставляю восьмилетнюю Анни войти в темную, выложенную кафелем переднюю. Через разноцветные витражи, вставленные в верхнюю часть двери, пестрые блики падают на кафельные плитки. Анни входит в этот разноцветный свет и остается там стоять. Она шевелит руками, и руки становятся то зелеными, то красными, то желтыми. На туфлях тоже разноцветные блики, на платье — пестрые пятна. Анни стоит в пестром свете, падающем сквозь стекло, и почти забывает, что пришла на детский праздник, она хочет, чтобы у нее тоже была такая дверь с разноцветными стеклами. Все, что происходит потом и как выглядела комната, в которой стоял праздничный стол в честь ее ровесника Хайни, кто из детей был приглашен на день рождения Хайни, подарки, которые Хайни получил, ее собственный подарок и даже то, как Хайни выглядел, она забудет, и только разноцветный свет, падавший сквозь стекла входной двери в переднюю, никогда не уйдет из ее воспоминаний.
Анни, которой почти восемь лет, входит через высокие, покрашенные коричневой краской деревянные ворота в форгауз (форгауз — передняя часть дома — забытое слово!). Со двора, мощенного булыжником, в переднюю часть дома падает свет, из двора ей навстречу выходит Бенни, ее ровесник.