— То есть она летела не чартерным рейсом?
— Нет. И она, и ее сестра путешествовали только первым классом.
Ну да, подумал Валландер. Они могли себе это позволить.
Анетт сказала, какой авиакомпанией собиралась лететь Эмилия. «Иберия», записал Валландер.
— Не знаю, что теперь будет, — добавила она. — Билет уже оплачен.
— Уверен, все образуется само собой, — сказал Валландер. — А кстати, как они платили?
— Наличными, всегда. Тысячекроновыми банкнотами.
Сунув блокнот в карман, Валландер поднялся.
— Вы очень мне помогли, — сказал он. — И если я куда-нибудь поеду, я непременно приду к вам. Правда, я закажу чартерный рейс.
В участок Валландер вернулся двадцать минут пятого. Снова пнул дверь — это стало уже ритуалом. Эбба доложила, что Ханссона и Сведберга нет. А еще — и это гораздо важнее — что она звонила в больницу и говорила с Рюдбергом. Он сказал, что чувствует себя хорошо. Но на ночь его оставляют в больнице.
— Я пойду его навестить.
— Он сказал, что это самое последнее дело, — ответила Эбба. — Что он ни в коем случае не хочет, чтобы его навещали и даже звонили. И никаких цветов!
— Что ж, это меня не удивляет. Если представить, как он себя чувствует…
— Все вы слишком много работаете, питаетесь всякой дрянью и мало двигаетесь.
Валландер склонился к ее уху.
— Это и к тебе тоже относится, — шепнул он. — Ты тоже, знаешь ли, не так стройна, как когда-то.
Эбба расхохоталась, и Валландер прошел в комнату отдыха. Там он нашел полбуханки хлеба — кто-то не доел. Сделал несколько бутербродов и унес к себе в кабинет, где и сел писать рапорт о своих беседах с Линне Гуннер и Анетт Бенгдтссон. В четверть шестого закончил. Перечитал написанное и спросил себя, что же делать дальше. Откуда-то приходили деньги, размышлял он. Какой-то мужчина вошел было в магазин, но с порога повернул назад. Значит, у них была система сигналов.
Возникает вопрос: что же за всем этим стояло? И почему вдруг старух убили? Существовала какая-то налаженная система, но потом что-то произошло, и вся эта хорошо отлаженная машина вдруг разладилась.
Он уже надевал пальто, собираясь идти домой, когда вошел Мартинссон.
— Я думаю, лучше тебе сесть, — сказал Мартинссон.
— Мне и стоя неплохо, — угрюмо ответил он. — Что случилось?
Казалось, Мартинссон смущен. В руке у него был телекс.
— Это только что пришло из Стокгольма, из Министерства иностранных дел. — И протянул лист бумаги Валландеру.
Тот прочел сообщение, но ничего не понял. Сел за стол, прочел еще раз.
Теперь он понял, что́ там было написано, но отказывался верить в это.
— Здесь говорится, что мой отец арестован каирской полицией и должен предстать перед судом, если он немедленно не заплатит штраф приблизительно в десять тысяч крон. Он обвиняется в «незаконном проникновении и запрещенном восхождении». Черт побери, что значит «запрещенное восхождение»?
— Я позвонил в Министерство иностранных дел, — сказал Мартинссон. — Мне это тоже показалось непонятным. По-видимому, он пытался забраться на пирамиду Хеопса. А это запрещено законом.
Валландер беспомощно посмотрел на Мартинссона.
— Я думаю, ты должен лететь туда и забрать его домой, — сказал Мартинссон. — Шведские власти не всесильны.
Валландер лишь покачал головой.
Глава 5
В час десять следующего дня Валландер опустился в кресло самолета DC-9 «Скандинавских авиалиний» под названием «Агне». Он сидел на месте 19-С, у прохода, и почти не отдавал себе отчета в том, что после двух пересадок — во Франкфурте и в Риме — в десять пятнадцать вечера приземлится в Каире. Он не знал даже, какая разница во времени между Швецией и Египтом. В сущности, он весьма смутно понимал, как из Истада, из атмосферы расследования обстоятельств авиакатастрофы и жестокого двойного убийства, перенесся в аэропорт Каструп, в самолет, летевший в Северную Африку.
Накануне вечером, когда смысл сообщения из Министерства иностранных дел наконец до него дошел, он впал в прострацию. Без единого слова он вышел из участка, и, хотя Мартинссон проводил его до парковки, предлагая свою помощь, Валландер даже не ответил ему.
Добравшись до дома, он выпил две изрядные порции виски и несколько раз перечитал измятую бумажку в надежде найти там зашифрованное указание на то, что это выдумка, шутка, которую решил сыграть с ним отец. Но Министерство иностранных дел в Стокгольме не шутило. Ничего другого не оставалось, как считать непреложным фактом, что его страдающий старческим слабоумием отец полез на пирамиду, вследствие чего был задержан и теперь содержится под арестом в Каире.