— Мы не можем этого сделать, — говорил Сведберг. — Это незаконно.
— У нас на руках тройное убийство, — убеждал Валландер. — Как я понимаю, Нюман очень хитер. И если мы хотим что-то найти, то надо искать без его ведома. Когда он уходит из дома? Чем занимается? Но прежде всего нужно понять, действительно ли там есть девушка.
— Может, мне нарядиться трубочистом? — предложил Мартинссон.
— Он тебя расколет, — сказал Валландер, не обращая внимания на явную иронию в его голосе. — Я подумал, что надо прибегнуть к помощи деревенского почтальона. Нет такого деревенского почтальона, который не знал бы, что происходит во всех домах его района. Даже если ноги его не было в доме, он все равно знает, кто и как там живет.
— Может, этой девушке почта не приходит, — упрямился Сведберг.
— Это не важно, — отвечал Валландер. — Все равно почтальон все знает. Проверено.
Рюдберг кивнул, соглашаясь. Валландер чувствовал его поддержку, и это его подстегивало. Ханссон обещал связаться с почтой. Мартинссон с явной неохотой согласился организовать наблюдение за домом. Валландер сказал, что поговорит с Окесоном.
— Раскопайте о Нюмане все, что только возможно, — сказал Валландер в заключение. — Но очень осторожно. Если он тот самый медведь, как я считаю, то не будите спящего медведя.
Валландер сделал знак Рюдбергу, чтобы тот зашел к нему в кабинет.
— Ты уверен, что это Нюман? — спросил Рюдберг.
— Да, — ответил Валландер. — Но отдаю себе отчет в том, что могу и ошибиться. И что, возможно, направляю расследование по ложному следу.
— Кража осветительного оборудования — мощный индикатор, — сказал Рюдберг. — На мой взгляд, это решающий фактор. Кстати, как тебе это пришло в голову?
— Пирамиды подсказали, — ответил Валландер. — Они постоянно подсвечиваются прожекторами, кроме одного дня в месяц, когда луна полная.
— Откуда ты знаешь?
— Старик мой рассказал.
Рюдберг задумчиво кивнул.
— Не похоже, чтобы доставка наркотиков осуществлялась по лунному календарю. Да и туч в Египте поменьше, чем у нас в Сконе.
— А самое интересное — это Сфинкс, — сказал Валландер. — Получеловек-полуживотное. Всегда на страже: следит, чтобы каждое утро солнце вставало с одной и той же стороны.
— Кажется, я слышал об одном американском охранном агентстве, эмблема которого — Сфинкс.
— В точку, — сказал Валландер. — Сфинкс — следит. За порядком. И мы следим за порядком. Не важно, полицейские или ночные сторожа.
Рюдберг рассмеялся:
— Если ты станешь говорить о таких вещах новобранцам, тебя засмеют.
— Я понимаю. Но, может, мы все равно должны говорить с ними о таких вещах?
Рюдберг ушел. Валландер позвонил домой Перу Окесону. Тот обещал все передать своей преемнице Анетт Брулин.
— Ну а как ты вообще? — спросил Валландер. — Каково оно — не иметь на рассмотрении никаких криминальных дел?
— Хорошо, — ответил Окесон. — Даже лучше, чем я предполагал.
В этот день опергруппа собиралась еще дважды. Мартинссон установил наблюдение за домом. Ханссон уехал беседовать с почтальоном. В это время остальные продолжали работу по установлению фактов из жизни Нюмана. Он не имел приводов в полицию, что осложняло задачу. Родился он в 1957 году в Траносе, а в середине шестидесятых переехал с родителями в Сконе. Его отец работал наладчиком на механическом заводе, мать была домохозяйкой, Рольф был их единственным ребенком. В 1986 году отец умер, после чего мать вернулась в Транос, где через год тоже умерла. У Валландера было такое чувство, что Рольф Нюман жил невидимкой — он словно бы постоянно, планомерно заметал за собой следы.
Ханссон вернулся, поговорив с почтальоном по имени Эльфрида Вирмарк. Она утверждала, что в доме всегда жили только два человека: Хольм и Нюман. Значит, теперь остался один, поскольку Хольм в морге и ожидает погребения.
В семь вечера они опять собрались в переговорной. Согласно донесениям Мартинссона, за весь день Нюман вышел из дома только один раз — чтобы покормить собаку. К нему тоже никто не приходил. Валландер спросил, могут ли люди, ведущие наблюдение за домом, определить, не остерегается ли он чего-то, но ответа не получил. Затем он сделал последний за этот день обзор материалов дела.
— Нет никаких признаков того, что Нюман — наркоман, — начал он. — Это его первая ложь. Вторая — что у него есть девушка. В доме он один. И если мы хотим туда войти, нам надо выбрать. Или мы будем ждать, когда он уйдет, ибо рано или поздно он уйдет, хотя бы за продуктами. Или мы найдем способ выманить его из дома.