Когда телефонный звонок вырвал Валландера из сна, он был глубоко погружен в прекрасное эротическое сновидение. Снимая трубку, он посмотрел на часы. Автомобильная авария, тотчас подумал он. Обледенелая дорога или же превышение скорости. Человеческие жертвы. Или стычка с польскими беженцами, которые прибыли утренним паромом.
Он сел в постели, прижав трубку к оцарапанной щеке, и гаркнул:
— Валландер!
— Я вас не разбудил?
— Я не спал.
«Зачем я лгу? — подумал он. — Почему не сказать правду — что больше всего на свете мне сейчас хочется вернуться в мой сон и поймать ускользающую мечту, принявшую облик обнаженной женщины?»
— Я подумал, что надо вам сообщить. Из Ленарпа звонил один старый фермер, сказал, что его соседка, связанная, лежит на полу и что кто-то умер.
Валландер мысленно определил местоположение Ленарпа. Недалеко от Марсвинсхольма, в необычной для Сконе холмистой местности.
— Похоже, дело серьезное. Я подумал, лучше позвонить прямо вам.
— Кто сейчас на месте?
— Петерс и Норен на задании — ловят хулигана, который разбил стекло в «Континентале». Вызвать их?
— Пусть едут на перекресток Кадесьо и Катслёса и ждут меня. И дайте им адрес. Когда получили звонок?
— Минуты две назад.
— Вы уверены, что это был не просто пьяный?
— Да не похоже.
Валландер встал с постели и начал одеваться. Не было ему даровано отдыха, в котором он так нуждался.
Он выехал из города, миновал недавно построенный мебельный склад у главного шоссе и почувствовал дыхание темного моря. Небо покрывали тучи.
Будет буран, подумал он. Раньше ли, позже, но нас заметет.
И попытался сосредоточиться на том, что ему предстоит увидеть.
Патрульная машина ждала его у дороги на Кадесьо.
Было темно.
Хеннинг Манкелль
Родился: в Стокгольме в 1948 году.
Любимый писатель: Джон Ле Карре.
Живет: иногда в Швеции, а иногда в Мозамбике
Начало жизни Хеннинга Манкелля было трудным: через год, после того как он родился, мать исчезла из его жизни до самого отрочества. Однако нет худа без добра: именно поэтому отец перевез семью из Стокгольма в деревню, где весь уклад жизни давал пищу воображению юного Хеннинга и закладывал основы его писательского мастерства.
Вместе с отцом, Иваром — «добрым сильным мужчиной», — и сестрой Хеленой он переехал в Свег, тихую деревню в Центральной Швеции. Детям полезно расти среди еловых лесов, в сельской простоте, где зимы морозны, а столица далеко. Овдовевшая мать Ивара поселилась неподалеку от них, чтобы помогать присматривать за детьми, и оказала огромное влияние на ранние годы их жизни.
«В день матери в школе дети должны были писать письмо маме, но поскольку у нас не было мамы, мы вместо этого писали письмо бабушке. Я немного стеснялась этого», — вспоминает Хелена.
Бабушка научила Хеннинга писать, и он отчетливо помнит, каким волшебством казалось ему его первое написанное предложение: «Чудо, что я могу составить фразу, потом еще одну, еще — и рассказать целую историю».
Ивар Манкелль был судьей. Он и его дети жили в казенной квартире прямо в здании местного суда. Его сын вспоминал, как во время заседаний суда надо было вести себя тихо, как ему иногда разрешали наблюдать за ходом процесса.
Возможно, именно близким знакомством со шведской системой правосудия объясняется его постоянная писательская озабоченность тем, что в современном обществе честность и справедливость оказались под угрозой.
Пока отец работал, Хеннинг жадно читал. Он любил книги Мунго Парка и других исследователей Африки, которые открыли ему заманчивые перспективы мира за пределами Швеции. Африка для мальчика была «самым экзотическим местом, какое я только мог вообразить, — краем света». Он поклялся, что когда-нибудь обязательно доберется до этого континента.
Когда ему исполнилось шестнадцать лет, он бросил школу и устроился на торговый корабль — поступок, который отец его поддержал с большой неохотой, вероятно угадав в сыне душу искателя приключений. Некоторое время Хеннинг радовался морским плаваниям. Его корабль перевозил уголь и железную руду из Европы через Атлантику и Хеннинг называл его своим настоящим университетом.
Но двух лет такой жизни ему хватило, и после короткого, отмеченного бедностью пребывания в Париже он вернулся в Швецию, где стал рабочим сцены в одном из стокгольмских театров. Это стало вторым ключевым моментом его юности. Он обожал театр, хотя работа оплачивалась весьма скудно, и в двадцать лет написал свою первую пьесу. За ней последовали другие.