Выскочив из камеры, он схватил Птраси за руку и побежал по сумрачным коридорам. Узник, видимо решив напоследок всласть попользоваться языком, осыпал их градом проклятий.
– Куда ты меня тащишь? – поинтересовалась Птраси, пока они осторожно крались по обнесенному колоннами внутреннему двору.
Теппик ответил не сразу. Об этом он как-то не подумал.
– И зачем только здесь запирают двери? – риторически вопросил он, оглядывая колонны. – Хотелось бы знать, как это ты не вернулась в свою камеру, пока меня не было?
– Я… я не хочу умирать, – невозмутимо сообщила девушка.
– Что ж, понимаю.
– Ты не должен так говорить! Не хотеть умирать это плохо!
Теппик окинул взглядом крыши и отстегнул крюк.
– По-моему, я должна вернуться в камеру, – заявила Птраси, впрочем не предпринимая в этом направлении ни прямых, ни переносных шагов. – Не повиноваться царю – ужасный проступок.
– Так что же с тобой случилось?
– Кое-что нехорошее, – уклонилась от ответа девушка.
– Неужели это заслуживает того, чтобы тебя растерзали крокодилы или забрал Пожиратель Душ? – спросил Теппик, почувствовав, что крюк прочно зацепился за невидимый на плоской крыше водосток.
– Интересная мысль, – задумалась Птраси, и про себя Теппик удостоил ее премии Теппика за здравое суждение.
– По-твоему выходит, что если тебя так или иначе ожидает самое худшее, то можно особо не волноваться? – уточнила Птраси. – Если Пожиратель Душ все равно заберет тебя, можно хотя бы попробовать не попасть на обед к крокодилам, верно?
– Лезь первой, – перебил Теппик. – Кажется, кто-то идет.
– Но кто ты такой?
Теппик порылся в своей сумке. Прошла целая вечность с тех пор, как он вернулся в Джель в том самом платье, в котором был сейчас, но именно в этом платье он сдавал выпускной экзамен. Юноша взвесил на ладони метательный нож номер два; сталь блеснула в разлитом вокруг свете. Вполне вероятно, это было единственное изделие из стали во всей стране. Дело не в том, что в Джелибейби не слышали о железе, но здесь судили так: если ваш пра-пра-пра-прадед мог обходиться медью, то и вы можете довольствоваться ею же.
Нет, стражники не заслуживают смерти. В конце концов, они не сделали ничего плохого.
Рука Теппика нащупала маленький плетеный мешочек с шипами. Каждый шип был не больше дюйма длиной. Такими никого не убьешь, они могут лишь задержать противника. Парочка стальных заноз делает человека чрезвычайно медлительным и осторожным, если, конечно, он не пламенный энтузиаст.
Разбросав несколько шипов у выхода из тюремного коридора, Теппик быстро вернулся и в несколько приемов вскарабкался по веревке на крышу. Это произошло одновременно с тем, как первые стражники появились во дворе. Теппик прислушался – снизу донеслись проклятья, – вернул веревку и поспешил вслед за девушкой.
– Нас все равно поймают, – пожаловалась Птраси.
– Не думаю.
– И тогда царь велит бросить нас крокодилам.
– Вряд ли…
Теппик помедлил. Привлекательная идея.
– Хотя может быть. Трудно быть уверенным в чем бы то ни было, – высказался он.
– Ну и что мы теперь будем делать?
Теппик взглянул за реку, где полыхали пирамиды. Работы на ярко высвеченной Великой Пирамиде не прекращались; крохотные плиты роились над ее вершиной. Работоспособность Птаклюспа не могла не поражать.
«Да, ну и света от нее будет… – подумал Теппик. – До самого Анка достанет».
– Какие они ужасные, правда? – раздался голос стоявшей сзади Птраси.
– Тебе так кажется?
– Просто мурашки по коже. Знаешь, старый царь терпеть их не мог. Говорил, они приковывают царство к прошлому.
– Почему?
– Не знаю. Просто терпеть их не мог. Он был славный. Мальчишка, хоть и старый. И очень добрый. Не то что этот, новенький.
Она высморкалась и привычным движением спрятала платок в как будто специально созданное для этого место в усыпанном блестками лифчике.
– M-м, а что ты, делала? Я имею в виду как служанка? – поинтересовался Теппик, усердно разглядывая панораму крыш, чтобы скрыть волнение.
Девушка прыснула.
– Ты что, не здешний?
– Не совсем.
– Ну, чаще говорила. Или слушала. Он умел рассказывать, но всегда жаловался, что его никто не слушает.
– О да! – с чувством произнес Теппик. – И все?
Птраси внимательно посмотрела на него и снова хихикнула.
– Ах, ты про это? Нет, он был слишком добрым. Я была бы не против, сам понимаешь, у меня хорошая школа. Даже немного обидно, правда. Женщины из моей семьи прислуживали царям много веков подряд…
– Да ну? – выдавил Теппик.
– Не знаю, попадалась ли тебе такая книжка – «Сквозь…
– …дворцовые ставни», – машинально закончил Теппик.
– Видимо, каждый настоящий мужчина слышал о ней, – сказала Птраси, подталкивая его локтем. – Это вроде учебника. Моя пра-пра-прабабка позировала для ее картинок. Давно, – пояснила девушка, – и умерла она всего в двадцать пять. Все говорят, я на нее очень похожа.
– Гм-м, – согласился Теппик.
– Она была знаменитая – умела пятками достать затылок. И я могу. Мне присвоили Третью Степень.
– Гм-м?
– Старый царь как-то сказал: боги дали людям чувство юмора, чтобы искупить свою вину за то, что разделили их на два пола. Мне тогда показалось, он чем-то немного расстроен.
– Гм-м, – теперь только белки Теппика ярко светились в темноте.
– Не очень-то ты разговорчивый. Ночной ветерок доносил до него запах духов Птраси. Оглушительный запах.
– Надо придумать, куда тебя спрятать, – сказал Теппик, стараясь не потерять нить своей мысли. – У тебя есть родители или родственники?
Он пытался не обращать внимания на то, что тело девушки словно светится, – но у него ничего не получалось.
– Да, моя мать работает где-то во дворце, – кивнула Птраси, – только вряд ли она мне обрадуется.
– Ты должна уехать! – с жаром воскликнул Теппик. – Если тебе удастся спрятаться и переждать немного, я украду лошадей, или лодку, или еще что-нибудь. Тогда ты сможешь бежать в Цорт, Эфеб или куда-то еще.
– То есть за границу? Не очень-то хочется.
– Лучше заграница, чем Загробный Мир.