То же думал он и в Гвинее. И еще ему думалось тогда, что теперь они с Галиной — вместе на веки вечные…
Но когда они вернулись домой — опять пошло: Галина как бы старалась во всем догнать и перегнать Михаила — и потому дергала Вадима, нервничала сама и изводила его.
Он не мог ее понять: она вроде бы считала Михаила сильнее его, достойным, что ли, более высоких должностей, и в то же время ей, кажется, никак не хотелось с этим смириться.
— Ты же лучше его знаешь и буровые станки, и взрывное дело, — как бы вслух рассуждала она порой. — Неужели ты действительно не для сегодняшней жизни?
Она говорила так, возможно, специально, разжигая его, а возможно, на самом деле и не веря в него.
— Ты же видела меня в деле в Гвинее, — точно оправдывался он.
— Гвинея — совсем другое дело, — отвечала Галина. — Сравнил!
В аппарате управления Вадим не остался: слишком уж прозрачно намекали ему, что надо будет выжить Алексея Сергеевича — и занять его место. Все тот же растрепанный, расплывшийся в кресле кадровик, который когда-то принимал их с Мишкой на работу, то и дело стряхивая с засалившихся плечей перхоть, заговорщически подмигивая и приглушая голос, говорил ему:
— Старик выжил уже из ума: два на два на арифмометре умножает — а никак не сковырнешь, заслуженный работник. Нужно показать, что он не в силах совладать с новым… Вы за границей небось нового набрались сверх головы, а?
Кадровик поощрительно — якобы демонстрируя пробойную мощь Вадима — сжимал маленькие кулачки и энергично потрясал ими над своим выпирающим животом.
— Надо, стало быть, выставить его дураком? — уточнял Вадим.
— Да, да, да, — засмеявшись, с готовностью кивал кадровик.
Еще утром, в коридоре управления, Вадим встречался с Алексеем Сергеевичем. Старик порывисто бросился к нему, обнял, долго, как с родным, терся щетинистой щекой о его подбородок.
— Ну как там?.. Не хворал?.. По зиме не скучал?.. А они тебя понимали?.. Не уросилн…
Культяпистой рукой старик разглаживал его курчавые волосы…
Галины при разговоре в отделе кадров не было — и все прошло гладко: его направили на свой же участок, мастером.
Начальником участка тогда снова стал Михаил: вернулся после истории с кладбищем — и Вадим, таким образом, опять попадал под его начало.
— Как будто б ничего и не было, — уже снова по-деловому, озабоченно, выпирала желваки Галина, сидя напротив него в электричке. — Как будто неоперившегося инженеришку встретили. Да еще и к Мишке опять!..
Над Михаилом, правда, тогда нависла новая угроза: могли снять в любой день и даже отдать под суд. Кадровик, вроде бы по-человечески понимая решение Вадима, все же из сочувствия к нему, что ли, посчитал нужным выложить:
— Михаила Андреевича все равно, наверное, посадят… За плутни. Так что место начальника… понимаете?..
К Михаилу, оказалось, как-то по ошибке поступили два абсолютно ненужных ему в хозяйстве импортных автокара — и он буквально за месяц сумел выгодно для себя распорядиться ими: один обменял на «Волгу», правда, видавшую уже виды, а другой пустил на запчасти. Когда сверху спохватились, восстановить что-либо было уже поздно.
— Раскурочить такое оборудование! — потрясал над животом кулачками кадровик. — Надо же так! На валюту купленное! Да за такое сейчас знаете что!..
Вадим дорогой рассказал об этом Галине — и Галина, что поразило его больше всего, неожиданно перестала хмуриться, успокоилась.
— Посадить его — не посадят, — уверенно заявила она. — А вот снять — определенно снимут. Но Мишка везде пойдет нарасхват, так что не переживай шибко за него…
Она даже повеселела.
— Смотри, смотри, — оживленно уже показывала Галина за окно. — Отстроили-таки на Сеятеле Дворец. Да еще и с голыми бабами на фронтоне. Ха-ха-ха! Видишь?.. Да не терзайся, не терзайся ты, может, Мишке это даже еще и к лучшему…
Но Михаил встретил их на вокзале как ни в чем не бывало — смеялся, тискал обоих, шариком перекатываясь, повел к сверкающей, белой, единственной на грязной привокзальной площади, «Волге». Он распахнул заднюю дверцу машины и, даже задохнувшись от ребяческого тщеславия, закашлявшись, произнес:
— Прошу садиться, господа иностранцы!