— До сентября постараюсь, — заверил Михаил.
— Хорошо, — покивал Алешин.
Он снял очки, задумчиво пососал дужку, потом сказал:
— Мы объявим тебе выговор, понимаешь? Надо так. И еще ты мне представь план мероприятий — ну, понимаешь, по исправлению положения. А я уж тут как-нибудь отбрешусь за тебя.
Алешин и после не раз выручал Михаила в подобных ситуациях.
Но когда однажды по просьбе райкома надо было дать на электродный завод дополнительный цемент, а Михаил уперся, сослался на порядок, на план, на закон, Алешин же и предупредил его:
— Я ведь могу припомнить и все твои прежние прегрешения… когда ты про закон забывал… И умышленное вредительство по части качества, и способствование наживе — хоть и не себе в карман, но ущерб государству… Смотри!
Именно тогда Вадим, после Михаилового рассказа, может быть, даже больше, чем сам Михаил, прочувствовал, насколько гол, открыт и беззащитен, в случае чего, предприимчивый начальник. Михаила, если бы он не вывернулся, не добыл для электродного завода цемент, можно было бы и оштрафовать, и снять с работы, и посадить — на каждую статью можно было бы набрать.
Он целиком оказывался в руках секретаря, и такой начальник был удобным.
А тут, в довершение всего, попался Тарасюк, начальник ДСУ, через которого Михаил оформлял для причала щебень. Михаил, честно сказать, с самого начала боялся, что нарвется с ним — либо таким уж глуповатым, не понимающим края, либо очень уж смелым, уверенным в себе. Тарасюк мог, например, на глазах у соседей завезти к себе во двор раствор, заливать со своими же рабочими фундамент для личного гаража — и все как-то сходило ему с рук.
— Господи! — вроде бы совершенно искренно не принимал он Мишкиных предостережений. — Да что тут такого? Главное, сам живи, но и давай жить другим. Я другим — не мешаю.
Тарасюк был другом, кажется, всему городку: того выручал машиной, того материалами, того сводил с нужными людьми. И все вроде бы от души, бескорыстно, без этого, казалось бы неизбежного в таких случаях, баш на баш. Даже Михаил как-то разживался у него задним мостом для своей «Волги» — и все по госцене, копейка в копейку, несмотря на дефицит.
Тарасюк потом долго звонил ему вечерами:
— Ну как, Миша, бегает твой лимузин?
— Бегает, — настороженно отвечал Михаил.
Он ждал, что Тарасюк сейчас обязательно что-нибудь попросит у него. Иначе быть не могло. Но тот не просил.
— Ну и отлично! — радовался Тарасюк. — Катайся на здоровье!
Но зато после, когда Тарасюк договорился с его взрывниками отколоть на гранитном карьере глыбу для памятника своему отцу — за приличные, конечно, деньги, за наличные — и Михаил застал их за этой работой, пришлось сделать вид, что он так и не понял, с чем они возились и почему.
Работяги, когда увидели Михаила в карьере, разбежались, кто куда, — благо, карьер был длинный, и времени, пока Михаил шариком катился от траншеи к забою, им на это хватило — а Тарасюк, изображая Михаилу в лицах их драп, ухохатывался:
— Один упал — и пополз по-пластунски, другой летел по негабаритам как ангел, земли не касаясь… Я им кричу, что все равно, мол, он вас теперь по запаху найдет. Но где там! Ха-ха-ха!
Хорошо еще, что взрывники работали по дедовской технологии: они забивали в шпуры деревянные пробки, заливали пробки водой, пока те, набухнув, не раскалывали гранит. А если б они выкроили сюда взрывчатку, на что Тарасюк, как выяснилось потом, много времени спустя, их подговаривал, удваивая ставки и ссылаясь на дружбу с Михаилом, можно было бы, как дважды два, вляпаться в уголовное дело. Тогда бы уж ни на что глаза не закрыл, не смог, попал бы в соучастники.
Михаил всегда отзывался о Тарасюке с презрением, и Вадим думал, что это просто ревность к более удачливому. Но Михаил раз, обозлившись, что Вадим их ставит на одну доску, совершенно четко отмежевался:
— Он просто жулик. А я — нет.
Дороги в городке были ужасны: в ямах, колдобинах. Да и то сказать, автотранспортные технологические линии крест-накрест пересекали его. Потом специальным решением исполкома центральные улицы все же высвободили от грузопотока — и дорожно-ремонтному управлению, Тарасюку, поручили довести их до ума. Деньги нашли: собрал у себя Банин, председатель исполкома, руководителей предприятий, призвал:
— Вы, товарищи, живете на территории нашего города, также тонете в нашей грязи. Так что, будьте добры, отыщите у себя денежки на сверхплановый ремонт улиц.