— Одна — это слезы, — все с теми же нотками виноватости сказал Вадим.
Директор понимающе покивал, помолчал, точно что-то решая про себя и испытующе глядя на Вадима, и неожиданно спросил:
— А может, возьмете поставки заготовками?
— То есть? — не понял Вадим.
— Ну, она практически сделана: отрезана по размеру болванка, металл нужной марки, которого вам нигде не достать… Только нарезать зубья, понимаете?
— Пустячок! — улыбнулся Вадим.
До него все еще не доходил смысл предложения.
Но директор вдруг точно обиделся на его улыбку.
— Вы же видите, — укоризненно заговорил он, — что я для вас даже ГОКи, Лебедянку, обдираю. Стараюсь и так, и так!.. А ведь за вас меня, в случай чего, только пожурят, а вот за горно-обогатительные комбинат — башку снимут! Понимаете?!
— А кто будет доводить их у меня? — осознал, наконец, свое положение Вадим.
Директор снова для чего-то перешерстил лежавшие перед ним бумаги — будто бы пытался еще что-то из них извлечь, выкроить для него, — двинул бумаги от себя:
— Самый лучший вариант предлагаю: заготовки. Отлично понимаю, на что иду — но другого выхода не вижу.
— А если я направлюсь сейчас в народный контроль? — густо покраснев, решился припугнуть Вадим.
Но директор, видимо, предполагал и такой оборот дела.
— На это вам моего совета не надо, — сухо сказал он. — Только имейте ввиду: во-первых, никаких заготовок я вам не предлагал, а, во-вторых, впредь шестерни будете получать от меня в последнюю очередь… если, конечно, что-то для вас останется.
Директор посмотрел на часы, встал.
— Я на минутку… — попросил он. — Дела.
Вадим, оставшись один, представил, как, хлопнув дверью, действительно пойдет отсюда в народный контроль, изложит там суть дела, потребует разобраться, наказать виновных… А шестерни? Сегодня, может быть, на самом деле их некому готовить. И с чем же тогда возвращаться? С выговором директора? С приказом о его снятии? Так от этого буровые ставы вращаться не будут…
Директор вернулся все такой же подчеркнуто отчужденный, сухой.
— Не ожидал от вас непонимания, — сказал он, усаживаясь на свое место. — Я перестраиваюсь, веду переоснастку завода, все дыбом стоит… Надеялся, что вы дадите мне возможность перехватиться, поможете…
— Как помочь? — спросил Вадим. — Ну взять хотя бы заготовки заготовками…
— А мой план поставок? — вопросом на вопрос ответил директор. — Да если я завалю план — у меня и оставшийся народ разбежится. Понимаете?
Знакомый женский голос через селектор вмешался в их разговор:
— Геннадий Васильевич… мне тут Люда позвонила… Так не надо, значит, шестерню в Бродск? Не трогать Лебедянку? Телеграмма, что ли?
Директор деланно обескураженно посмотрел на Вадима.
— Я занят, — сказал он резко, обернувшись к селектору.
Вадим понял его, да директор и не старался ничего скрывать. Наоборот.
— Ну люди! — будто бы ища сочувствия, покачал он головой…
На одиннадцать часов тут, в кабинете, была намечена планерка — и Вадим ушел, пообещав подумать над предложением.
— Конечно же, конечно же… — живо поднявшись, проводил директор Вадима до самой приемной. — Жду вас к вечеру.
Номер в гостинице за Вадимом оставили прежний. И хотя он, дорогой от заводоуправления, давал себе слово из четырехместного не уходить, не быть ничем обязанным директору, — все-таки возмутился.
— Но ведь вам же при мне звонили! — высказал он администраторше.
— Все правильно… понимаю… — лепетала она. — Но люкс еще не готов… Вот пойдемте, пожалуйста…
— Да зачем я пойду!.. — отмахнулся он.
— Нет, пожалуйста… чтобы не подумали… и Геннадий Васильевич чтобы потом… Ну прошу вас…
Администраторша, пожилая, рыхлая, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, зашаркала перед ним по лестнице на второй этаж.
«Обложили со всех сторон», — подумал Вадим.
В люксе было две комнаты, великолепно отделанные деревом: натуральной, с корой и сучками, осиной, а по ней — резные, лакированные панно. На полу лежали богатые ковры. Но раковина в ванной действительно была полуоторвана, телевизор не работал, а у электрического кофейника действительно не нашлось крышки.
— Слесарь уже вызван… и телевизор постараемся отремонтировать… Как только — так сразу… — заверяла администраторша.
— Но они могли бы исправить это и при мне, — уступчиво сказал Вадим.
— Ну что вы, как можно при жильце?! — поразилась она.