Аварец попытался встать и я добавил ему по почкам. Его выгнуло и заколбасило.
— Что ж ты не встаёшь-то? Или за слова свои не отвечаешь? Так значит ты не мужчина. Ты думаешь, «сейчас всё кончится». Нет, так легко ты не помрёшь. А знаешь что я с тобой сделаю? Я отправлю тебя в бордель. Но не радуйся. Не радуйся. Руки тебе будут не нужны. — Произнёс я и отрубил их по локоть одну за второй.
— Кинь в мусорку. — Скомандовал я одному дроиду. — Принеси аптечку. — Велел второму. — Чтоб не сдох раньше времени. — Уточнил я для остальных. — А всё для чего? Чтоб осознал наконец, как ты к людям, так и они к тебе.
Дроид притащил инд-аптечку. Я срезал с Мака одёжку, и запенил обрубки, чтоб кровью не истёк.
— Так, с руками справились. Теперь ноги. Они тебе тоже не нужны. Ходить тебе никуда не нужно будет, а постоять — на коленях постоишь.
Я отрубил ему ступни и тоже сразу же запенил.
— Член тебе тоже не нужен. Но отрубать я его пока не буду, чтоб от шока не сдох. Не волнуйся, тебе его аккуратно в медкапсуле удалят. Пока лучше попрощайся с зубами… Вот. Будет у тебя время подумать. Пока под клиентом не сдохнешь. Думаешь не найдётся на твою задницу клиентов? Найдутся, не переживай…
Я повернулся к стоящим рядом с аграфом людям.
— Уважаемые. Тут такое дело. Знакомого встретил и хочу его забрать. Есть у меня кое-какие планы…
УВАЖАЕМЫЕ впали в ступор, переглядываясь, бросая испуганные взгляды на аграфа, и не зная что ответить. Аграф цокнул языком:
— Ну наконец-то. Наконец-то! То что нужно! Я доволен. Всем спасибо. Все свободны. В смысле делайте что хотите. — Он повернулся, выходя из комнаты бросил кому-то: — Полетели быстрей, и так сколько времени потеряли!
— Разумеется мы не возражаем… — Начал говорить СБшник.
Я повернулся и отработанным движением срубил Маку голову.
— Э-э-э-ммм? — Невнятно выговорил СБшник.
— Многоуважаемый водхр хотел видеть мстителя и снять картинку. Я наконец-то это смог сделать. Водхр доволен. Больше ничего не нужно.
— А как же в бордель? Ты был убедителен…
Я махнул рукой. Меня начало мутить.
— Вот! — Подошёл ко мне директор этого Центра Временной Изоляции, протягивая кристалл. — Ваша премия пятьдесят тысяч. Спасибо! Спасибо! Многоуважаемый водхр доволен. — С этими словами директор буквально впихнул мне кристалл в руки.
СБшник внимательно на меня смотрел. «Ему нужно со мной поговорить, прощупать меня, чтобы восстановить свою картину мира» — подумал я.
— Мне нужно напиться. — Сказал я СБшнику. — Не составите компанию? Чтоб отпугнуть лишних навязчивых людей.
У СБшника встопорщились усы, как у кота, почуявшего мышь.
— Конечно. — Ответил он. И пошли мы в бар, и говорили о литературе. СБшника зовут Риган. Я пил, Риган пригубливал. Риган оказался хорошо образован и начитан.
Очнулся я с похмельем в своей постели с Умидой под боком.
— Пойдём, дорогой, пойдём, сейчас хорошо будет.
Умида довела меня до медкапсулы. Потом мы позавтракали.
— Риган просил зайти, как проспишься. — Сообщила мне Умида. — Пойдём.
— У тебя для мстителя слишком тонкая душевная организация. — Сказал мне Риган, поздоровавшись. — Пьянка — помогает, но так и спиться можно, если душой за всё болеть. Тебе нужно принять, что мир несовершенен и жесток. Идеи добра, любви и непротивления злу насилием хороши в идеальном мире. А в реальном, чтобы аварцы захотели мира, добра и любви, им сначала нужно сделать очень плохо. Вот, давай посмотрим, что за фрукты были вчерашние аварцы. Может и душа у тебя болеть меньше будет.
«Н-да», — подумал я, «непротивление злу насилием — это я Льва Николаевича вспоминал. Что он там в реальности говорил глядя на европейцев под Севастополем? „Батарея, огонь“? А ведь вряд ли я вспомнил именно это…»
— Вот. Посмотри. Посмотри внимательно что в протоколах они сохраняли, коллекционировали, чем обменивались…
Что можно сказать? Неприятные записи. Точно не для детского просмотра. Я заставил себя смотреть. Понятно, что Риган подобрал самые-самые куски и организовал их в нарезку. Я смотрел и думал, что подходить к аварцам и уговарить их жить дружно мне не хочется. Я смотрел, и вспоминал тех, кого знал по Авару. Вот тот же самый Млит аль Карн, мой хозяин. Он ведь неплохо ко мне относился. И в то же время был настоящим рабовладельцем. Был он хорошим или плохим? Могу ли я перестать видеть в нём человека? И в то же время, мне нужно перестать рефлексировать. До добра это не доведёт. И как мне остаться человеком, как самому не стать…