Я показал жестом поднести его ближе ко мне и убедился в справедливости слов врача. Это была немассовая ковка обычным кузнецом, этот наконечник долго и с любовью ковали специально, чтобы его было трудно вытащить из раны, острые грани шипов не позволяли быстро вытащить его при попадании в тело, и сделан он был явно на заказ, для гарантированного убийства.
— Ханс возьми его, отправь людей, чтобы обошли все кузни города, — приказал я, — подозрительных без разговоров тащите в тюрьму.
— Слушаюсь синьор Иньиго.
— Мы можем его забрать? — повернулся я к врачу.
— Да, только осторожно, он ещё слишком слаб, хотя убить такого здоровяка будет весьма непросто, — слабо улыбнулся мне врач, видя, что я не злюсь на него.
— Бартоло, — я позвал парня, который тут же подбежал ко мне.
— Отсчитай сеньору доктору пятьдесят флоринов, — приказал я, несмотря на изумление, которое проступило на лице человека.
— Ваше сиятельство, это слишком много! — изумился он.
— Это плата не только за операцию, — спокойно ответил я, — вы будете приходить и менять ему повязку каждый день. Когда Бернард поправится, получите столько же. Вы согласны?
— Конечно ваше сиятельство, — закивал он головой, — это очень щедрое предложение!
— Тогда жду вас завтра у нас дома, — кивнул я, — Ханс, пусть Бернарда перевезут, а мы едем дальше по делам.
— Слушаюсь синьор Иньиго, — кивнул капитан и вскоре шестеро человек аккуратно вынесли из дома врача огромного швейцарца. Я показал Бартоло поднести меня к нему.
— Бернард, — обратился я к нему, видя, что он увидел меня, — как себя чувствуешь?
— Словно проткнутая свинья на вертеле мясника, синьор Иньиго, — вздохнул он, белый от потери крови, — простите меня, я похоже на время выбыл из дела. Пробовал вставать, но ноги меня совсем не держат.
— Лежи! — приказал я, — врач сказал, что ты потерял много крови, так что скажи повару, чтобы готовил тебе больше мяса и также давали лучшее вино.
— Тоже себя что ли подстрелить? — задумчиво произнёс рядом с нами Ханс, — с такой-то заботой и обслуживанием.
— Уверен дорогой друг, — ответил ему Бернард, — тебе не придётся это делать самому, так что береги сеньора Иньиго, похоже на него открыли охоту.
— Конечно, — кивнул капитан, став сразу серьёзным, — потеря нанимателя вне боя, ляжет на отряд несмываемым пятном позора.
— Ладно, увозите его, а мы едем к епископу, посмотрим, что его преосвященство нам поведает, — распорядился я и снова все забегали, выполняя мой приказ.
Самое удивительное, что епископа Аликанте мы нашли не в центральном соборе, а у него дома. О котором стоит упомянуть особо, поскольку величественный трёхэтажный особняк, скорее мог принадлежать графу или герцогу, а никак не скромному епископу весьма бедного региона, судя по налоговым поступлениям в казну короля.
— Богато живёт епископ, — присвистнул капитан, вынося меня наружу из повозки и сам оглядывая всё это великолепие.
— Может он тайный принц крови? — сыронизировал я, и когда на меня изумлённо осмотрел швейцарец, я со вздохом ответил, — это шутка Ханс, конечно бенефиция местной епархии не смогла бы дать ему доход, который позволил бы содержать подобный дворец.
— А-а-а, — понятливо протянул швейцарец и понёс меня в дом.
— При наших теперь выездах, особенно там, где я задерживаюсь надолго, — тихо говорил я ему, пока мы шли по отсыпанной песком дорожке, окружённой зеленью, — отправляй арбалетчиков на крыши домов, чтобы видели выход и дорогу, где мы будем садиться в повозку.
— Это займёт время синьор Иньиго, — предупредил меня он, — не все будут рады пускать нас в дома.
— Возьми у Алонсо на мелкие расходы серебро, те кто будет согласен, плати, кто нет, применяй силу, — спокойно ответил я, — безопасность дороже.
— Слушаюсь синьор Иньиго, — не стал он со мной спорить, но по той неохоте, по какой он это сказал, я понял, что нужно искать заместителя Бернарду, пока тот будет выздоравливать. Всё же наёмники больше для поля боя, на не для слежки и роли телохранителей.
Встречал меня сам епископ, по лицу которого было понятно его состояние: он был напуган, растерян, но явно не собирался просто так мне всё рассказывать.
— Ваше преосвященство! — я натянул на лицо самую широкую улыбку, какую только мог, но видимо переусердствовал, поскольку священник испуганно вздрогнул при виде моего лица.
— Ваше сиятельство, — он показал на вход, — прошу вас быть моим гостем.