Видя, как к нему с широкими и добрыми улыбками на лицах направляются друзья, швейцарец испуганно отступил назад.
— Бернард, — ласково позвал его один из друзей, — просто стой на месте и дай нам выполнить приказ сеньора Иньиго.
Несмотря на рану и зная бывших своих людей, огромный швейцарец мухой метнулся обратно в дом, под громкий ржач наёмников.
— Позовите ему доктора, пусть осмотрит рану, — приказал я, — если разойдутся швы, я действительно прикажу привязать его к кровати, чтобы не шатался по дому и не бередил её.
Меня со смешками заверили, что всё это сделают и я с Алонсо наконец смог погрузиться в повозку и направиться к тюрьме, где меня ожидали встречи с разными людьми.
Глава 11
— Ваше сиятельство! Ваше сиятельство, молю вас о пощаде! Я всё осознал и во всём готов покаяться! — в ноги мне, едва его ввели в кабинет, повалился итальянский дворянин, ассимилировавшийся в Аликанте, который тыкал мне на первом кортесе за опоздание.
— Сеньор Николо Гатти, — с мягкой улыбкой приветствовал я его, — я рад, что вы готовы к разговору.
— Ваше сиятельство, спрашивайте меня о чём угодно, — едва не рыдал он, протягивая ко мне в мольбе руки, — я готов на всё.
— Ваши прегрешения в мошенничестве с налогами, сеньор Гатти, — спокойно заверил я его, — будут прощены в обмен на ваши письменные показания на всех людей, которые замараны в схожих преступлениях. Вы готовы получить свободу в обмен на показания против преступников, обманывающих короля?
— Да ваше сиятельство! — быстро закивал он, — я обвиню всех негодяев!
— Не сомневаюсь сеньор Гатти, — поскольку я знал, что он не участвовал в работорговле, то был мне не сильно интересен, я наказал его за длинный язык, и ладно. Может что и напишет интересного.
— Оставляю вас в руках начальника тюрьмы, а как нотариус заверит ваши показания, можете быть свободны и идти домой.
— Благодарю вас ваше сиятельство! — он зарыдал от радости при этих словах, всё время мне кланяясь.
— До встречи сеньор Гатти, — я помахал рукой и его вывели из кабинета.
— Всего несколько недель в тюрьме, а какие результаты, — вздохнул я, когда мы с Алонсо и начальником тюрьмы остались одни.
— Я сделал, как вы и просили сеньор Иньиго, — обратился ко мне сеньор Габино, — я узнал, что он боится крыс и посадил его в ту камеру, которая ими кишит.
Пока мы тихо переговаривались, в комнату к нам вошёл епископ. Довольный, счастливый и даже слегка пьяный.
— Ваше преосвященство! — я натянул на лицо улыбку, — рад видеть вас в добром здравии! Я был по делам в тюрьме и не мог не увидеться с вами. Как вы? Всем ли довольны?
— Сеньор Иньиго! Конечно! — всплеснул он руками и посмотрел с благодарностью на меня и начальника тюрьмы, — моя вечная благодарность вам и сеньору Габино. Никто лучше не заботится обо мне, как он.
— Мы с епископом подружились, — с улыбкой кивнул начальник тюрьмы, — так что он не испытывает в моём заведении ни малейших трудностей.
— Рад это слышать мои друзья, — улыбнулся я обоим и обратился к епископу, — просите ваше преосвященство, но мне нужно поговорить ещё с настоящими преступниками, а не как вы — честным борцом с несправедливостью.
Епископ быстро закивал и попрощавшись с нами, сам ушёл из комнаты.
— Что делать с остальными сеньор Иньиго? — спросил меня начальник тюрьмы.
Я показал жестом выйти следом за епископом и Алонсо, оставшись один на один с сеньором Габино.
— Они дали показания? — поинтересовался я.
— Все до единого. Выписанный вами палач из Сарагосы, чудо как хорош, — кивнул он, — так что всё записано при свидетелях и заверено нотариусом. Любой суд вынесет по ним приговор, преступление слишком серьёзно.
— Значит они сами нам больше не нужны? — уточнил я, поскольку мы говорили о тех помощниках, которые служили дворянам, участвующих в работорговле. Все фамилии я знал из показаний епископа, иудея и мудехара, так что мне оставалось только набрать фактуру для суда. Поэтому всеми этими длинными зимними ночами мои швейцарцы методично выкрадывали помощников дворян, или тех, кому было известно о происходящем, отвозя их в тюрьму. А с прибытием палача и дыбы, которых я выписал себе из столицы, направив туда запрос, подкреплённый мешочком золота, дело с допросами завертелось быстрее в прямом смысле этого слова. Показания и признания лились рекой, так что теперь, когда сеньор Габино сказал, что и эта работа окончена, можно было захлопывать капкан и арестовывать всех основных участников действия.