— Признаюсь честно сеньор Фарадж, — я специально говорил сеньор, чтобы ему польстить, хотя конечно вряд ли бы он был сеньором в том понимании, какое было заложено это слово изначально, но за двадцать тысяч флоринов я готов был его называть и «Ваше высочество», с меня бы не убыло.
— Я многое поставил на те заверения, которые были мне обещаны, — продолжил я, — углубил гавань, сделал каменные стоянки для кораблей, увеличил всю портовую инфраструктуру в пять раз.
— Мы это понимаем ваше сиятельство, — кивнул головой Фарадж, — именно поэтому меня попросили поговорить с вами.
— И вы уполномочены вести любые переговоры? — решил уточнить я.
На что мавр просто кивнул. Причём так спокойно и с достоинством, что и без слов становилось понятно, что так оно и есть.
— Хорошо, — кивнул я, показывая на вексель, — я поверю этому. Что же касается моего предложения, оно простое. Те пиратские капитаны, которые хотят иметь легальную стоянку в Аликанте, пользуясь нашим портом для продажи товаров, а также всей инфраструктурой для починки и снаряжения своих судов, могут обращаться ко мне, для получения каперских патентов, которые мне разрешил выдавать король. Есть правда пара нюансов этой сделки, в виде правил не нападать на суда королевства и отдавать половину добычи короне, но думаю это уже мелочи, которые можно обсудить отдельно, если между нами будет достигнуто принципиальное согласие об этом.
Глаза мавра прищурились.
— Признаюсь и я вам ваше сиятельство, это очень неожиданное предложение. Могу я взглянуть на бумаги, разрешающее это?
— Разумеется, — я перешёл на кастильский, попросив Бернарда принести мою шкатулку для бумаг и оттуда достал нужный документ, протянув его в сторону Фараджа.
Тот взял, внимательно прочитал, не забыв осмотреть подпись и печать, которые его скрепляли.
Дальше он передал письмо Альфонсо V братьям, и те также его прочитали, затем араб вежливо вернул письмо Бернарду, который убрал его снова в шкатулку.
— Это неожиданное и главное очень серьёзное предложение, ваше сиятельство, — вздохнул он, — я с трудом представляю, как эти два шакала могли всё испортить.
— С этим, не ко мне, — улыбнулся я ему.
— Только на этот вопрос я не могу дать вам ответ ваше сиятельство, — наконец со вздохом ответил он, — мне нужно посоветоваться с другими главами родов нашей альхамы, но выглядит оно очень перспективным.
— Вы знаете, где я живу, — хмыкнул я.
— Я вернусь, как только получу ответ от всех, — кивнул он и поклонился, — благодарю за то, что нас выслушали ваше сиятельство.
— Буду ждать от вас вестей, — кивнул я, отпуская его.
Как только мудехар вышли, меня тут же бросился расспрашивать Бартоло.
— О чём они сказали сеньор Иньиго? — его глаза едва не горели от восторга, особенно когда он бросал взгляды на лежащий рядом со мной вексель.
— Пока не важно Бартоло, они всё равно ушли думать, — отбрил его я поползновения.
— Но синьор Иньиго, — простонал парень, — я же умру от любопытства!
— Не волнуйся, если это случится, то мы с Бернардом похороним тебя со всеми возможными почестями, — обратился я к швейцарцу, который молча кивнул, подтверждая это.
Обиженный парень, бурча себе под нос о том, что больше не любит нас, пошёл к себе.
— Договорись с генуэзцами, пусть откроют счёт на моё имя в своём банке, — передал я Бернарду вексель, — и выпишут чек на пять тысяч золотых, на имя Гонсало Чакона.
— Мне отвести его в Аревало? — спросил он.
— Да, возьми с собой верных ребят, — кивнул я, — деньги большие, поэтому соблазнов тоже может быть много.
— Когда выезжать?
— Я ещё поищу и куплю подарки для Изабеллы и Альфонсо, — задумчиво ответил я ему, — нужно баловать детей, чтобы обо мне и они тоже не забывали.
— Хорошо сеньор Иньиго, — поклонился он, — я буду готов выехать в любой момент.
— Также пошли весточку главе нашего города, что я прошу ослабить давление на мудехар.
— Ослабить, не значит убрать полностью, я правильно вас понял сеньор Иньиго? — улыбнулся он.
— Всё верно Бернард, — я показал ему на шкатулку с драгоценностями, — прошу выбери себе один, я хочу поблагодарить тебя за службу.
— Мы договорись сеньор Иньиго, что на три года я полностью ваш, — улыбнулся он, но перстень себе выбрал.
— И тем не менее Бернард, я благодарен тебе за верность, — я поднял руку, останавливая его слова благодарности, — впереди нас ждёт ещё больше трудностей и опасностей, но и награда, зато точно будет большой.
— Я тоже в этом уверен сеньор Иньиго, — согласился со мной он, — вы уже значимая величина. Ко мне приходят письма с вопросами о том, не могли бы вы нанять себе ещё людей, так что, уверяю вас, ваши приключения не остаются без внимания.