Так, продолжая упорствовать в своих заблуждениях, проницательный капитан 'Короны' и эрудированный парижский житель оказались оба обмануты Анри де Вандомом. Они оба ошиблись. Ошибся и Гугенот, реально смотрящий на вещи, имея доступ к отрывочным, но довольно жутким сведениям о трагической участи мусульманских пленниц. Все ошиблись, кроме провинциального фантазера, желторотого виконта де Линьета. Прав был желторотый, угадавший в златокудром паже дочь герцога. Но, разубежденный Раулем, желторотый тоже поверил в легенду: Анри — сын Бофора. Сын так сын, с кем не бывает, и де Линьет выругал себя за наивность.
Но они еще не очень хорошо знали своего адмирала! Между тем Гримо не спешил прийти на выручку к своему господину. Гримо злорадствовал и посмеивался втихомолку. И, зная, что в каюту к его господину пожаловало прелестнейшее создание, дочь адмирала, Гримо с любопытством, свойственном старикам, выжидал, чем же завершится эта забавная сцена. Кроме того, добропорядочный старичок не позволил бы себе показаться м-ль де Бофор в ночной сорочке и колпаке. А за своего господина он не волновался. Это он может принимать юную даму в почти естественном виде — в белых коротеньких штанишках с кружевными оборочками.
''Это ничего, — думал, посмеиваясь, старик, — Он у нас красавец, только на пользу' . А юная дама совсем смешалась и растерянно смотрела на 'чудовище' в белых штанишках. В обморок она, правда, не упала, увидев полуголого мужчину, но, честно говоря, была близка к обмороку. Однако воспитанница 'черной аббатиссы' мужественно преодолела бесовские мысли.
''Господи Иисусе, — думала Анжелика, смотря на золотой католический крестик на шее Рауля, — Ты говорил, что тот, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействует с нею в сердце своем. Ты ничего не говорил, о Спаситель, что если женщина или девушка смотрит на мужчину с…этим самым… вожделением…она тоже прелюбодействует…с этим мужчиной в сердце своем. Но это одно и то же, Господи! Помоги преодолеть искушение! Меня привело сюда милосердие, Господи! Я хотела помочь! Я боялась, что он отравился рисом с курятиной, выручив меня за ужином и добавил по пьянке. И отец беспокоится. Но Сатана не дремлет. И я, Анжелика де Бофор, оказалась в обществе почти голого мужчины. Вот ужас!"
— Вы будете пить лимонад? — робко спросил Анри.
— Давайте сюда ваш лимонад. Я предложу вам в свою очередь морс. И вот — сладости. Мне почему-то кажется, что вы лакомка. Я, впрочем, тоже. Садитесь же, Анри!
Анри робко уселся. Рауль разлил лимонад по бокалам. И, конечно, с жадностью выпил. Анри пил маленькими глоточками.
— У меня такое впечатление, сударь, — смущенно заговорил Анри, — Будто вы долго шли по раскаленной пустыне, страдая от жажды — так жадно вы пьете!
— Сушняк, — сказал Рауль, — Спасибо за лимонад.
— Пустяки, — сказал паж, — Не стоит брагодалности. Ой, простите, я тоже…заговариваюсь. Благодарности. С вами действительно все в порядке? Вы, случайно, не отравились?
— Пустыни, жара и жажда у нас еще впереди, Анри. Быть может, когда-нибудь мы вспомним это утро, когда питья было — хоть залейся, и будем рады глотку воды.
Анри вздохнул:
— Какая мрачная перспектива.
— В конце пути — Африка, что вы хотите! Но, пока есть возможность, пейте вдоволь.
— Вы не ответили на мой вопрос, сударь. Вы не отравились? Может быть, вам нужна помощь? Господин Себастьен Дюпон совсем недалеко от нас, и я могу его пригласить.
— Вас герцог прислал с этим поручением?
— Да, господин виконт. Герцог беспокоится, как вы.
— Отлично, господин де Вандом, отлично. Со мной все в порядке!
Может, и стоило проконсультироваться у господина Дюпона, но Рауль предпочел не посвящать посторонних в свое отвратительное состояние. Голова уже не так болела, а морс и лимонад частично нейтрализовали действие агуардьенте.
— Я, конечно, не знаю, что вы вчера пили…
— Агуардьенте! — хвастливо заявил Рауль.
— Ой! Какой ужас! Вы настоящий Пират, господин Бражник…Простите, я хотел сказать, господин де Бражелон.
— Кстати, где моя бандана? — вспомнил Пират и оглянулся по сторонам. Бандана лежала на столе. Он завязал бандану.
— Вот теперь я настоящий Пират, — сказал Рауль с важностью.
Если бы старик Гримо мог передавать мысли на расстоянии!
— Жарко, — сказал Рауль, — А лимонад отличный. Замороженный, что ли? Открыть окно?
— Да-да, будьте так добры, — прошептал паж.
"Молодец, — усмехнулся Гримо, уткнувшись длинным носом в свою подушку, — А теперь будь последователен, предложи пажу снять курточку, и тогда, даст Бог, до тебя дойдет, кто наносит тебе ранние визиты!
— Меня все-таки очень беспокоит ваше самочувствие, — сказал Анри, — Вы съели так много риса, а в рисе было так много перца. Неужели после всего, что вы съели, у вас совсем не болит желудок? Видит
Бог, мной движет чувство милосердия и сострадания к ближнему. При мысли о страданиях, которые вы, быть может, испытываете из-за моей оплошности…
— Да не испытываю я никаких страданий, с чего вы взяли, Анри? — засмеялся Рауль, — Забудьте вы этот несчастный рис! Я же сказал, у меня железный желудок! — и он хлопнул себя по животу, предложив пажу полюбоваться мышцами его 'железного живота' . Паж робко ткнул пальчиком в 'железную мышцу' и со вздохом отвел глаза. Ох, что подумала бы аббатисса! Бофорочка потупила глазки, и потом отважилась взглянуть на своего искусителя. Слава Богу, искуситель не интересовался мышцами Анри де Вандома. А Рауль был уверен, что у изнеженного пажа не мышцы, а кисель какой-то и тактично не задавал Анри вопросов о его мускулатуре. Дойдет своим умом, каким должен быть настоящий мальчишка. А смущение Анри Рауль объяснял очень просто — ханжеское иезуитское воспитание.
— У вас лицо бледное, — сказал Анри, — И щетина на щеках.
— Да я еще не брился, — сказал Рауль, — А бледность — не порок. Все лучше, чем 'молочный поросенок' .
— Я хотел извиниться за 'молочного поросенка' .
— Извинения приняты, Анри. О! Смотрите! Солнце восходит!
— Где? — спросил Анри.
Рауль махнул рукой в сторону окна. Они уселись рядышком у иллюминатора и стали смотреть в окно.
— Моя каюта на восточной стороне, — сказал Рауль, — Корабль идет на юг. Курс зюйд.
— Да, моя тоже на восточной, — пролепетал Анри, — Курс зюйд, я знаю, капитан говорил.
"Восток, — подумала Анжелика, — Восток — это где Китай. Там, на Востоке, в той стороне, где восходит солнце, мой Шевалье, а я, ужасная грешница, я встречаю с другим восход солнца' .
Но солнце, встающее над морем и преображенная морская гладь, засиявшее всеми красками небо, озарившаяся восточная каюта — все это было так прекрасно, что наши герои, как зачарованные, любовались ослепительной картиной. Анжелика подумала, что не сможет найти нужные слова для описания всех красот этого феерического зрелища в своем дневнике. Кто видел восход солнца в открытом море, поймет чувства наших героев. Занималось утро нового дня. Наши путешественники и думать забыли о Короле-Солнце — настоящее солнце было так прекрасно! Анри протянул к солнцу руки.