С технарями из МВД мог свести Евгений Рамодин. Но именно его в первую очередь Фризе и подозревал в розыгрыше.
Расследование закончилось, даже не начавшись.
«Вот встречусь с Женькой, устрою ему допрос с пристрастием и выведу на чистую воду!» — решил сыщик.
ОСАДА
После непрошеного визита «Шона Коннери», Фризе, включая телевизор, с опаской вглядывался в экран: а вдруг шутнику, который разыграл его, так понравилось морочить сыщику голову и он устроит еще какой-нибудь прикол? Еще почище первого. Но прошло несколько дней, телик вел себя вполне пристойно.
Но в пятницу 13 апреля снова «пожаловал» незваный гость. И Фреди Крюгер тут был вовсе ни при чем. Просто по пятницам показывали сериал «Дживс и Вустер».
В этой серии над Берти Вустером вновь нависла угроза женитьбы. Его школьный приятель пятый барон Чаффнел, а попросту Чаффи, провинился перед красоткой Полиной Стоукер, и она обратила свои взоры на Бертрана.
Респектабельный Дживс, лукаво улыбаясь, дал своему хозяину очередной мудрый совет, как избежать нежелательного развития событий. А потом вдруг согнал с лица улыбку и сказал, глядя прямо в экран:
— Владимир Петрович! Попытка связаться с вами сэра Шона Коннери закончилась неудачно. Я не тешу себя надеждой…
— Ну, вот! Приехали! — сердито воскликнул Фризе. Но его суровости хватило только на эти две короткие фразы. Не мог он смотреть на Дживса без улыбки. А поэтому вполне дружелюбно заметил:
— Вы почему со мной таким серьезным тоном заговорили? Прикалываться — так по полной. Люблю посмеяться от души. — И добавил, поиграв бровями: — А идиотских розыгрышей не терплю!
— Никаких розыгрышей, — пообещал Дживс. Фризе вспомнил, что недавно был сильно удивлен, прочитав в «Иностранке» юмористическое эссе Дживса-Лури о музыке. Но ни о музыке, ни о злоключениях своего хозяина Вустера, персонаж «из ящика», рассказывать не собирался:
— Вы явно обескуражены, господин Штирлиц, — продолжал он, проникновенно заглядывая сыщику в глаза. — Не скрою, в таких обстоятельствах и у меня могли бы возникнуть вопросы. Чтобы вы поняли суть проблемы, которую я собираюсь с вами обсудить, прочитайте Луи-Мари Венсана. В вашем иностранном журнале…
Владимир, вспомнив свое недавнее общение с Шоном Коннери, не поленился, встал с кресла и выдернул шнур из розетки. Подумал: «Так надежнее. Любовь к Дживсу-Лури еще не повод для того, чтобы поощрять этот затянувшийся розыгрыш».
Кроме того, Фризе задело, что Дживс с серьезной миной на лице обозвал его Штирлицем и ни разу не повеличал сэром. А в сериале «Дживс и Вустер» он, нужно и не нужно, сыплет: «Да, сэр, нет, сэр, отличная мысль, сэр!»
«Ну и катитесь колбаской! Потешились — и баста! Может быть, теперь оставите меня в покое? — Владимир с неприязнью разглядывал экран. — Со Штирлицем-то я сам обмишулился. Ну и что? Не Матой Хари же мне было представляться этому Шону Коннери?
Он встал с кресла и начал прогуливаться по квартире. Пересек гостиную, потом кабинет. Четыре шага потратил на то, чтобы преодолеть крошечную комнату-тамбур перед прихожей. Ее назначение Владимиру всегда было непонятно. В ней не было окон и не стояло никакой мебели. Фризе держал там два велосипеда, мужской и женский. Он перевез их на городскую квартиру, когда продал дачу на Николиной Горе. И с тех пор ни разу на велике не катался. Но ухаживал за ними очень тщательно — смазывал, вытирал пыль. Это были шведские велосипеды, на которых его бабушка и дедушка катались еще до Октябрьской революции. А потом на этих же велосипедах прогуливались по окрестностям Николиной Горы и даже пускались в дальние путешествия по Московской области его родители. И сам Владимир продолжал семейную традицию, с той только разницей, что предки всегда катались друг с другом, семейными парами, а у потомка подруги менялись очень часто и доверять им дорогие сердцу велики Фризе остерегался. Катался в одиночестве. Холостяки — люди привередливые.
Эти шведские велосипеды были одним из многих звеньев, которые помогали ему держать связь с прошлым.
Из помещения с велосипедами Фризе шагнул в просторную прихожую. Дошел до входной двери и на обратном пути остановился перед гигантским старинным трюмо.
Человек в зеркале ему очень не понравился: улыбочка независимая, а глаза растерянные. Как будто этот человек забыл, сколько будет дважды два и, пока лихорадочно вспоминает, делает вид, что держит все под контролем.