Что с ней стало?
Он прикинул, что ей должно быть около пятнадцати, но, сколько бы ни старался, не мог представить ее подростком, превращающейся в женщину. В его воспоминаниях она всегда была той же озорной девчонкой, которая следовала за ним, словно тень, повсюду.
Себастьян улыбался, вспоминая, как, стоило лодке его отца обогнуть мыс и направиться к широкой бухте Хуан-Гриего, они первым делом замечали фигуру девчонки, сидящей у подножия форта Ла Галера. Она сразу же начинала радостно махать руками, предвещая, что с этого момента и до самого сна она станет тенью старшего брата, следуя за ним с упорством верного пса.
Себастьяну часто приходилось выслушивать насмешки друзей, которые не понимали, почему он не может избавиться от этой липучей малышки, больше похожей на назойливое пятно. Но дерзость, обаяние и смелость, с которыми девчонка противостояла суровым подросткам, в конце концов заставляли их нехотя принимать ее присутствие.
И дело в том, что уже в четыре года Селеста Эредиа Матаморос проявляла невероятную силу характера, умело маскируя ее под невинную улыбку и остроумные ответы.
Какой она стала и во что превратилась, живя во дворце и окруженная совсем другими людьми?
Иногда Себастьян вспоминал ярость в ее глазах, когда ее силой усаживали в карету представителя Севильской торговой палаты. Он не мог не задумываться, не повлияли ли такие резкие перемены на ее смелый и непредсказуемый характер.
Это были ночи, когда он ложился спать, твердо решив оставить корабль и отправиться на ее поиски.
Однако необъятность моря возвращала его к горькой реальности: несмотря на то, что он считал себя настоящим «свободным человеком», диким пиратом без каких-либо уз, он превратился в пленника собственного ремесла. Такелаж, за который он обычно держался, глядя на бескрайний горизонт, на деле был не чем иным, как хрупкими решетками тюрьмы, из которой было крайне сложно вырваться.
Дни тянулись однообразно.
И недели.
И месяцы.
Это было долгим наказанием. Слишком долгим для того, кто ждал от жизни намного большего.
И вот, наконец, одна туманная вечеринка, когда невозможно было сказать, предвещает ли погода бурю или грядет одно из тех страшных затиший, которые проверяли нервы даже самых закаленных моряков, они заметили корабль на горизонте. Они наблюдали за ним.
Это был галеон среднего размера, с борта которого казались чрезмерно высокими по сравнению с его длиной. Он двигался уверенно, прямо на них, но вскоре сменил курс, намереваясь, казалось, пересечь их путь на расстоянии чуть более двух миль по ветру.
– Поднять мачты! – приказал шотландец, заметив этот маневр. – И приготовьте высокие паруса!
– Мы будем атаковать? – удивленно спросил Лукас Кастаньо.
Капитан отрицательно покачал головой.
– Нет! Но с таким парусным вооружением он слишком старается обогнуть нас с подветренной стороны, хотя логичнее было бы пройти по ветру. Мне это не нравится!
– Вы думаете, это ловушка?
– С такими высокими бортами он мог бы спрятать три ряда пушек. Внимание! – воскликнул он, обращаясь к людям, которые столпились на палубе, готовые выполнять его приказы. – При малейшем намеке на то, что он повернет к нам, полный парус, руль на левый борт, и ноги в руки.
– А мы не могли бы дать ему бой? – спросил Себастьян.
Лысый посмотрел на него, как на идиота.
– Здесь и сейчас? Да вы с ума сошли! Если это приманка, на борту минимум пятьдесят пушек тридцатифунтового калибра, которые разнесут нас в клочья. А нет ничего хуже, чем битва, заранее обреченная на поражение.
Они оставались настороже, молча и напряженно следя за фигурой галеона, который казался экипированным призраками – на его капитанском мостике не было видно ни одной живой души.
– Мне это не нравится! – наконец признал Лукас Кастаньо. – Совсем не нравится.
– Готовьте дымовые плоты, – еле слышно пробормотал шотландец, и его слова передавались от человека к человеку по всей палубе.
Эти самые «плоты» на самом деле представляли собой огромные тюки соломы, пропитанные маслом и порохом. Когда их поджигали, они выделяли густой дым, затрудняя видимость артиллеристам, что облегчало бегство кораблей, попавших в беду.
Галеон, на носу которого вскоре можно было разобрать дерзкое имя – «Вендаваль», продолжал свое стремительное движение, постепенно отклоняясь вправо, словно пытаясь как можно дальше удалиться от «Жакаре». Но когда расстояние между ними сократилось до менее чем мили, капитан Джек пробормотал, громко шмыгнув носом:
– Либо он начнет поворачивать прямо сейчас, либо с таким парусным вооружением ему не удастся выполнить маневр, не пройдя мимо нас!