Такое же замешательство охватило остальных членов команды "Жакаре". Они не знали, как реагировать, пока шотландец сердито не спросил:
– Кто капитан?
Трое мужчин указали на одно из тел, лежащих у носового мостика.
– Самый высокий.
Лукас Кастаньо подошел, внимательно осмотрел покойного, перевернул его так, чтобы он смотрел на небо широко открытыми глазами, и спустя несколько секунд закрыл их с удивительным спокойствием. Затем, покачав головой, произнес с явной насмешкой:
– Странный труп, клянусь Богом! Умер с разорванной грудью от картечи, но его прекрасный мундир остался абсолютно невредим… – Он сурово посмотрел на присутствующих и грозно повторил: – Кто капитан?
Вперед вышел неопрятный мужчина в грязной полосатой рубашке и с черной повязкой на левом глазу.
– Я… Капитан Руй Сантос Пастрана, маркиз Антигуа, на службе у Ее Величества.
– Ее Величество меня совершенно не волнует, – резко ответил шотландец. – И еще меньше меня радует, когда кто-то нападает на меня, не подняв боевой флаг… – Он подошел ближе и поднял повязку, прикрывавшую глаз, чтобы убедиться, что тот действительно одноглазый. – Ты знаешь, какое наказание по законам моря полагается тому, кто поступает с такой хитростью и низостью?
–Законы не существуют, когда дело касается борьбы с теми, кто добровольно поставил себя вне закона, – ответил испанец с явным презрением. – Мои приказы: топить любое пиратское или каперское судно, которое я встречу на своём пути.
– Ну, далеко ты с таким подходом не уйдёшь, болван, – заметил другой. – И если одного лишь факта, что ты грязный лицемер, скрывающий свои истинные намерения, недостаточно, чтобы повесить тебя на рее, то твоя глупость, ставящая под угрозу жизнь невинных существ, это вполне оправдывает… – Шотландец слегка кивнул троим из своих людей. – Повесьте его! – пробормотал он.
– Нет…! – Одна из женщин, плачущих в стороне, бросилась по трапу вниз и упала к ногам капитана Джека, крича вне себя: – Не убивайте его, господин, ради Бога! – Она обернулась и указала на группу детей. – Что будет с моими детьми?
– Ваши дети? – переспросил тот с крайней степенью изумления. – Вы хотите заставить меня поверить, мадам, что этот кретин осмелился напасть на пиратский корабль, имея на борту свою жену и детей?
– Так и есть, сэр. Эти двое маленьких – наши дети… Пожалуйста!
Все повернулись к двум малышам, едва достигающим метра в высоту, которые смотрели на происходящее с огромными, испуганными глазами, полными слёз.
Впервые за всё время знакомства Себастьян Эредиа ощутил, что невозмутимый капитан Джек был по-настоящему озадачен.
Шотландец на мгновение задумался, но затем подошёл к детям, присел перед самым младшим и с суровым выражением посмотрел ему в глаза.
– Это действительно твой отец? – спросил он хриплым голосом.
Мальчик кивнул.
– А как его зовут?
– Папа.
Лысый не сразу отреагировал; он продолжал стоять наклонённым, а затем громко фыркнул.
– Отличное имя, ей-богу! Лучшее из существующих. – Он взял ребёнка за подбородок и, заставив поднять лицо, добавил: – Знаешь, что, малыш? Если бы ты ответил, что его зовут Руй Сантос Пастрана, маркиз Антигуа, через пять минут ты бы уже остался сиротой. Но "папа" – это слишком хорошее имя, чтобы его обладателя вешали на рее… – Он тяжело поднялся, оглядел всех присутствующих и, наконец, обратился к Луке Кастаньо: – Отрубите ему правую руку, чтобы ему больше никогда не доверили управление кораблём. Затем каждому из мужчин на борту выдать по двадцать ударов плетью. С женщинами делайте, что хотите, только не калечьте их. А всё ценное перевезите на "Жакаре". Как только стемнеет, мы отчаливаем.
– Никто не тронет девочку!
Все повернули головы, чтобы увидеть Мигеля Эредиа Хименеса, стоявшего у борта с длинным острым мачете в руке. Его выражение было абсолютно серьёзным, глаза блестели, пока он указывал пальцем на девочку лет тринадцати, стоявшую среди женщин.
– Чёрт возьми! – воскликнул капитан Джек с насмешливым тоном. – Так ты ещё и говоришь! Кто бы мог подумать! Но предупреждаю: эта девочка уже, вероятно, не совсем девочка. На самом деле, это единственная женщина, имеющая здесь хоть какую-то ценность.
– Она ровесница моей дочери, – твёрдо ответил тот. – И если кто-нибудь посмеет к ней прикоснуться, я его кастрирую! Считайте это предупреждением!
Шотландец прищурился, задумался на несколько секунд и в итоге пожал плечами.
– Ладно! – признал он. – Учитывая, что это твоя первая просьба, и что мне не хочется командовать толпой кастратов, я исполню её при условии, что ты не откроешь рта следующие пять лет. – Считая спор завершённым, он взял за запястье плачущую маркизу Антигуа и потащил её в каюту на "Жакаре", произнеся: – Быть капитаном пирата иногда так трудно, мадам! Ох, как трудно!