– Но почему вы это делаете? – упрямо спросил юноша.
– Ах, да брось ты, мальчишка, не будь идиотом! – взорвался другой. – Почему, чёрт возьми, ты думаешь, я это делаю? Я видел, как ты родился, и твой отец всегда был моим единственным другом. Ты хочешь, чтобы я оставил его гнить там, чтобы этот ублюдок мог спокойно наслаждаться со своей шлюхой? – Он, кажется, осознал, что только что сказал, и попытался исправиться: – Прости! – взмолился он. – Она ведь всё ещё твоя мать.
– Уже нет, – сухо ответил мальчик и, спустя немного времени, задал вопрос, на который, казалось, никогда не найдёт ответа: – Почему она так поступила? Я знаю, что мой отец беден, но он её так сильно любил, и мы были счастливы.
Капитан Санчо Менданья задумался, наблюдая, как солнце окончательно скрывается за горизонтом. Было видно, что он полностью осознаёт важность своих слов для этого мальчишки с огромными пытливыми глазами, которого он действительно видел рождённым и росшим сантиметр за сантиметром.
– Нищета часто бывает плохим советчиком, – наконец пробормотал он. – Возможно, твоя мать больше думала о будущем своих детей, чем о настоящем своего мужа. Она женщина с сильным характером и сможет добиться того, чтобы этот свинья обеспечил вам безбедное положение на всю оставшуюся жизнь.
– Не мне! – решительно ответил мальчик.
– Подумай об этом.
– Мне не о чем думать, – немедленно возразил мальчуган. – Я уеду с отцом.
Капитан Менданья с глубоким чувством провёл рукой по его щеке и посмотрел ему прямо в глаза.
– Я знал, что ты так скажешь, – признался он. – Я редко ошибаюсь в людях, а ты уже стал мужчиной. – Он усмехнулся, словно насмехаясь над собой. – С женщинами дело обстоит иначе. С ними я почти всегда ошибаюсь.
В последующие дни большинство жителей Хуан-Григо пришли к дому Эредиа, принося всё, что, как они считали, могло понадобиться для долгого путешествия к берегам Пуэрто-Рико или Эспаньолы. Большинство из них просто оставляли свою помощь на крыльце, не говоря ни слова, понимая, что любые слова только усилят боль адресата.
Речной плотник и его помощник усердно взялись за работу: заделывали швы и проверяли лодку, оснащая её новой мачтой, а мастер Амадор щедро пожертвовал парус, только что завершённый его дочерьми, которые трудились над ним несколько месяцев.
В субботнюю ночь огни в деревне погасли раньше обычного, и только в башне укрепления Ла Галера светился фонарь в комнате капитана Санчо Менданьи.
Без четверти одиннадцать он тоже погас.
Через пять минут караульный открыл небольшую боковую дверь подземелья, глубоко вдохнул тёплый ночной воздух, взглянул на тёмное небо и упал замертво, с грохотом уронив на мостовую тяжёлый ключ.
Из тени появилась фигура, схватила ключ и исчезла в массивной постройке, чтобы через несколько мгновений вернуться, ведя за руку человека, который шёл как сомнамбула, не имея ни малейшего понятия, кто он такой и куда его ведут.
Себастьяну пришлось тащить отца к лодке, поскольку казалось, что бедный Мигель Эредия даже не осознавал происходящего, и единственное, чего он хотел, – это идти домой, где его, по представлениям его затуманенного разума, ждали жена и дочь.
– Но куда ты меня ведёшь? – шептал он раз за разом в недоумении. – Куда ты меня ведёшь?
Спрятавшись в своих домах, сотни глаз наблюдали за этой парой, сломленной позором и болью, и многие из детей, игравших с Себастьяном, а также их матери не могли сдержать слёз, глядя, как те садятся в лодку.
Из зарослей появились три фигуры, чтобы подтолкнуть лодку к воде. Мальчик устроил подавленного отца на носу, поднял парус и направил маленькое судно прямо в открытое море.
II
"Жакаре" был кораблем, который можно было назвать «обманщиком».
С длиной почти в сорок метров, семью метрами ширины и тридцатью двумя мощными пушками, на расстоянии более двух миль от уровня моря, особенно когда он приближался прямо, этот корабль выглядел совершенно безобидным, словно обычный каботажный шаланд.
Причин такого оптического эффекта было несколько, и они явно были тщательно продуманы. Первая заключалась в том, что это судно имело крайне низкие борта, практически лишено надводной части корпуса и было окрашено в синий цвет. Это значительно затрудняло определение его истинных размеров, особенно когда море было хотя бы немного неспокойным. Вторая, и, вероятно, главная причина заключалась в необычном оснащении судна: вместо больших квадратных парусов, типичных для галеонов, оно имело треугольные «латинские» паруса. Более того, обычно использовалась лишь половина высоты его трех мачт, что сразу создавало впечатление, будто это судно с таким скромным парусным вооружением и низкими мачтами совершенно неспособно к нападению.