Было хорошо известно, что, вооружая корабль и отправляясь на охоту за добычей, капитаны долго размышляли над выбором знаков, отличающих их флаг от флагов конкурентов, ведь от этого мог зависеть успех или провал их миссии. Никто не сомневался, что реакция экипажа, заметившего череп, окруженный тремя лилиями французского дворянина Шевалье де Граммона, сильно отличалась от реакции на скелет с чашей в руках, украшавший флаг жестокого Л’Олонуа, или череп без украшений, принадлежавший дьявольскому Момбарсу.
Перед Жакаре Джеком или Шевалье де Граммоном стоило рискнуть сложить паруса и опустить оружие, а перед Момбарсом или Л’Олонуа единственным выходом оставалось попытаться сбежать, вступить в бой или броситься в море с камнем на шее, чтобы избежать зверских пыток, которыми эти невообразимые садисты любили развлекаться.
Неудивительно, что, услышав предупредительный выстрел и различив в утреннем тумане знамя каймана, капитан Новой Надежды немедленно отдал приказ дрейфовать и велел своим людям выстроиться на палубе с руками на бортах, чтобы никто не усомнился в их мирных намерениях.
Первым, кто поднялся на борт старой и дурно пахнущей каракки, был панамец Лукас Кастаньо, который, поприветствовав флегматичного кантабрийца, казалось, воспринимавшего захват как… Если же речь шла лишь о короткой и неожиданной остановке для пополнения запасов воды, он тщательно осмотрел трюмы и вернулся на борт Жакаре, бормоча сквозь зубы о бессмысленности глупого предприятия.
– Мусор! – заявил он.
– Что за мусор? – поинтересовался капитан.
– Вещи для работы! – последовал нетерпеливый ответ человека, для которого каждое слово было на вес золота. – Кирки, лопаты, ведра, крючки, мешки, мачете… Чушь!
Шотландец обернулся к Себастьяну Хередиа, который стоял почти за его спиной, и обратился к нему громовым голосом, который он обычно приберегал для угроз:
– Поднимайся на борт, осмотрись, и если решишь, что сможешь добыть те жемчужины, будем продолжать по плану. – Он указал на него пальцем. – Но если посчитаешь, что ничего не выйдет, я позволю им плыть дальше и просто прикажу выдать тебе двадцать плетей за то, что заставил меня зря терять время. Понятно?
– Понятно! – поспешно ответил парень, сглотнув.
– Ладно, тогда! Но слушай сюда, сопляк: если заставишь меня продолжать эту чушь, а в итоге на моем столе не окажется тысячи жемчужин, будет уже пятьдесят плетей. – Он улыбнулся, словно считал это шуткой. – И можешь мне поверить, только один человек пережил пятьдесят ударов Лукаса Кастаньо. Это был огромный чернокожий, с кожей грубее, чем у акулы.
– Я согласен, но при одном условии! – быстро ответил мальчишка.
– Вот и началось! И какое же?
– Всё, что будет свыше тысячи, достанется мне.
Шотландец провел рукой по лысине, вытер пот рукавом поношенного красного камзола и посмотрел на оборванного мальчишку, будто не мог поверить, что на свете может существовать настолько наглая и недалекая тварь.
Наконец он пнул его и расхохотался.
– Половина на половину! – сказал он. – Всё, что свыше тысячи, делим пополам. А теперь проваливай!
Себастьян Хередиа забрался на борт Nueva Esperanza, церемонно поклонился кантабрийцу, как бы прося разрешения тщательно осмотреть судно, и исчез в трюмах, чтобы понять, сколько жемчужин можно выручить в Хуан-Гриего за такое огромное количество товаров.
Он провел под палубой почти час, но наконец высунул растрепанную голову над бортом и радостно закричал:
– Больше чем достаточно, капитан! Больше чем достаточно!
– Уверен? – уточнил шотландец.
– Уверен!
– Хорошо! – признал Джакаре Джек. – Ты знаешь, на что идешь. – Он повернулся к своему помощнику, который, казалось, считал всё это пустой тратой времени и недостойным настоящих пиратов, и добавил: – Прикажи капитану выбросить орудия за борт. Не хочу сюрпризов. Затем пусть направляется к Маргарите. Мы будем следовать за ним.
Лукас Кастаньо выразил свое недовольство громким проклятием, но, как обычно, сразу же подчинился. Поэтому вскоре после полудня они возобновили путь, предварительно перевезя на борт Жакаре полдюжины окороков, двадцать мешков зерна и десять бочек вина из Кариньены.
– Учтите, – придирчиво заметил Себастьян Хередиа своему капитану, наблюдая за разгрузкой, – что всё это стоит как минимум тридцать жемчужин…