— Поэтому они сражались со Стофером? — Эдвард весело прищурился. Он знал, почему произошло то сражение, почему Филипп не принял приглашение в своё время, но ему было интересно, что рассказали об этом Джону.
А того вопрос застал врасплох.
— Не знаю… — протянул он и тут же сменил тему: — Ты согласен?
Эдвард кивнул.
Карета довезла молодых людей до поместья, указанного на пригласительной открытке молочного цвета. Одноэтажный особняк с насыщенным тёмно-зелёным фасадом, украшенный белого цвета лепниной, колоннами и оконными рамами скрывался за идеально ухоженным садом. Прямой дороги от центральных ворот для карет не было — все заезжали через заднюю калитку, но нанятый извозчик остановился спереди, а потому до широкого крыльца Эдварду и Джонатану пришлось пройти под тремя белоснежными железными арками, обвитыми тёмным плющом.
— Ни разу в жизни не видел таких садов! — признался Эдвард, вертя головой туда-сюда, пытаясь поймать все виды. — Наш, на Пиросе, в сравнении с этим прост, как кожаная куртка в сравнении с парадным камзолом. Мидланд порой поражает!
— О, ты просто не был в дворцовых парках Санаркса. — Джонатан самодовольно улыбался, глядя по сторонам. — Один лабиринт чего стоит! Шикарные фонтаны, мраморные статуи… Я, правда, там тоже не был, но видел на картинах и фотографиях. Мама старалась в нашем поместье сделать что-то подобное. На Пиросе пока он считается лучшим по дизайну, но ты бы знал, сколько туда ежегодно вкладывается! Если бы не он, наверняка бы раза в два богаче были. — Джон усмехнулся. — Этот красив, но всё же наш лучше. Наверно, из-за того, что поместье съёмное, тут нет статуй в саду, нет бюстов и оригиналов картин в доме.
Джонатан продолжал рассказывать о плюсах и минусах снятого особняка на западе Мидланда, а Эдвард лишь следовал за другом к высоким лакированным дверям с резными железными ручками. Они вошли в дом, прошли по длинной галерее, увешанной пейзажами, каждый из которых Эдвард за свою жизнь видел не меньше десятка раз в разных местах, и оказались в просторной комнате, выполненной в зелёных тонах, на обоях вились тонкие золотистые узоры-косички. Три высоких окна закрывали плотные шторы, на стенах висели редкие картины и гипсовые панно с силуэтами цветов и животных, а зелёные кожаные диваны и кресла были расставлены даже слишком ровно. По комнате летали волшебные шары. Их свет — холодно-белый и желтый — смешивался, отражался от хрустальных подвесок на люстре, от натёртого низкого столика и создавал приятную полутьму, хотя на улице ещё стоял день с серым затянутым тучами небом.
Двери с двух сторон от гостиной были настежь раскрыты, и Эдвард заглянул в обе. В помещении слева находились столы для бильярда и для карт, а справа — множество пуфиков и лежаков. Были открыты двери дальше, наверняка в общие спальни или комнаты отдыха, но Эдвард не стал проверять, а Джонатан не собирался ничего показывать. Он придирчиво окинул взглядом комнату, рывком развернул одно из кресел, руша нарочитую идеальность, и, раскинувшись в нём, сообщил:
— К вечеру все соберутся. Будет весело.
— И когда мы вернёмся? — поинтересовался Эдвард, опираясь на спинку дивана.
Джонатан задумчиво потянулся.
— Я снял особняк до завтрашнего вечера, вот тогда и вернёмся. Не волнуйся, ни твой брат, ни глубокоуважаемая матушка не узнают.
Эдвард невесело думал о том, что из-за Джонатана проведёт несколько часов в пустом особняке, но оказалось, что о тишине можно только мечтать: уже через полчаса прибыли доставщики и слуги продолжили украшать комнаты, расставлять кальяны и вазы с цветами. Джон внимательно следил за тем, что происходило в гостиной, то и дело выходил проверить другие места, потому что не доверял никому организацию вечеринки, которая, по его мнению, должна была добавить ему статуса. Эдвард какое-то время следовал за другом, но потом просто лёг на диван, забросив ноги на подлокотник, и стал бросать в потолок огненный сгусток, безопасный, но весело искрящийся. Один раз он чуть не сбил световой шар, но никто этого не заметил.
Джонатан вернулся, держа руки в карманах, и снова упал в кресло, закинув ногу на ногу.
— Всё готово, — выдохнул он.
Эдвард вскочил от неожиданности. Он огляделся и понял, что слуги ушли, а вместо шелеста юбок, звуков шагов и переставляемых предметов он слышал ветер и скрип гнущихся деревьев, доносящийся из открытого окна. Он так погрузился в суету, так привык к монотонному её звучанию, что не заметил, как шум вокруг него переместился за стены особняка.