Филипп смотрел в землю, сжимая зубы до боли.
— Военное время — это сложно… Мы делаем всё, что можем.
— И всё, что вы делаете, — бессмысленно. Люди на юге вас не поддерживают. Они скорее будут сражаться за Райдос, если им дадут выбор. Я путешествую больше вас и знаю кое-что, что ни вам, ни вашему отцу не доложит ни один «народный представитель».
Филипп с шумом втянул носом воздух и сказал:
— Я бы хотел, чтобы всё то, что происходит на юге, прекратилось. И чтобы люди были довольны.
— Хорошие мечты, сэр Керрелл. Жаль, не у вашего отца. — Она, улыбаясь, поднялась на ноги. — Это всё? Я могу заняться своим делом?
Она встала, подняла колчан и сумку, а длинная коса, падая через плечо, едва коснулась земли. Филипп встал и подошёл к Анне почти вплотную. Они были одного роста и смотрели друг другу в глаза. Он мог чувствовать её дыхание.
— Ты не выглядишь человеком, которому хочется продавать подстреленное зверьё, — прошептал Филипп. — Чего тебе на самом деле хочется?
Анна поджала губы и отступила, поднимая подбородок.
— Это не то, о чём стоит распространяться. И точно не касается вас.
Она покрутила косу между пальцами и ехидно улыбнулась. Филипп не стал спрашивать.
Вместе они вернулись в лес и пошли к месту, где Филипп оставил лошадь. Анна показывала, как удобнее туда пробраться, не вырубая ни в чём не повинные кусты, и сетовала на то, что Филипп не умеет летать. «Так было бы намного быстрее!»
Казалось, что охота Анну больше не интересовала — она ни разу не подняла лук, хоть Филипп и заметил несколько интересных зверей, подстрелить которых было проще простого. Они лишь разговаривали об этих зверях, о том, на кого и когда лучше охотиться, какие лучше продаются и как потом используются. Филиппу нравилось слушать Анну, и он то и дело ловил себя на мысли, что о некоторых вещах никогда и не слышал.
— Вот вы все стреляете из арбалетов, — говорила Анна и смеялась от собственных слов. — Наверно, думаете, что выглядите с ними лучше, а луки — пережитки прошлого. А ведь они намного легче и удобнее для быстрой стрельбы. Ваш арбалет всё только усложнял. Хотя луки не дают собственного магического заряда, как арбалеты. В них не вставляют энергокамни. Разве что совсем декоративные.
— Я не умею поджигать стрелы, — пожал плечами Филипп.
— Научиться не сложно. Возвращайтесь, научу.
Анна посмотрела ему в лицо, и Филипп кивнул. Была бы его воля, он бы попробовал пострелять хоть сейчас: ему совершенно не хотелось возвращаться в замок. Но конь уже показался за кустами, и это означало конец разговоров. Филипп отвязал коня от дерева, забрался в седло, чувствуя надавившее на плечи разочарование. Анна привалилась к дереву, смотрела на него, и он внезапно спросил:
— Это ведь не просто татуировка, да?
Лицо Анны вытянулось от неожиданности, но уже через мгновение на губах снова появилась ухмылка.
— Хотите узнать, как она работает? Снимите кольчугу — покажу.
Она провела кончиком языка по губам, поднимая бровь, и воздух наэлектризовался. Филипп понял и коротко кивнул:
— В другой раз так в другой раз. До встречи.
— О да, конечно. Может, ты прокатишь меня на своём жеребце.
— Что?
Анна рассмеялась.
— Ничего, Керрелл. Говорю, может, ты тоже сможешь меня чему-то научить.
— Посмотрим! — Филипп прищурился. — А ты пока можешь определиться, ты обращаешься ко мне на «ты» или на «вы». Мне нравится «сэр Керрелл».
Анна раскрыла рот от возмущения.
— Поезжай уже, сэр! А то я могу сбросить тебя с коня и без обещанного платья.
Филипп довольно улыбнулся и поехал в замок. Там, когда он заводил коня в стойло, его поймал Эдвард. Растрёпанный, пытающийся отдышаться, он стоял в дверях конюшни и смотрел на брата дикими глазами.
— Мы. Тебя. Обыскались! — выпалил он. — Маман с ума чуть не сошла!
— Я не ты, — безразлично ответил Филипп, снимая седло, — и не стоит беспокоиться, что я натворю глупостей.
Эдвард покраснел и набрал в лёгкие побольше воздуха, чтобы высказать брату всё, что думает, но вместо этого шумно выдохнул носом, гордо вскинул голову и, крутанувшись на каблуках, зашагал прочь.
Филипп покачал головой. Мыслями он уже был в лесу, куда собирался вернуться следующим же утром.
Охота отошла на второй план, и все дни в лесу превратились в раунды занимательной игры: кто отпустит более саркастичный комментарий в адрес другого. Анна выигрывала, но в этом Филипп был готов уступить. К тому же она стала относиться к нему теплее: уже не смотрела исподлобья, перестала закатывать глаза, встречая его у забора, и зло не огрызалась. Они общались как друзья, и в один день кольчуга, оказавшаяся не такой бесполезной, как думал Филипп, осталась в замке.