Однако у этой идеи были и недостатки. Если люди из «Ястреба» быстро узнают об аресте Лутовинова, они могут принять контрмеры.
Тут вариантов два. Либо они попытаются через своих покровителей в мэрии, а может быть, еще выше, надавить на ОНОН и РУОП, чтобы те не лезли в дела «Ястреба» и «Глобуса». Но РУОП — не городской угрозыск, на него не так просто надавить, особенно из мэрии, с которой он уж вовсе никак не связан. Это городской милиции приходится считаться с городскими властями, а у регионального управления по борьбе с организованной преступностью, как и у областного отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, таких барьеров нету.
Поэтому более вероятен другой вариант: узнав об аресте Лутовинова, «ястребы» занервничают и займутся сокрытием улик и заметанием следов. А это сыщикам только на руку. Чем больше преступник нервничает, тем больше ошибок он совершает, а ошибки преступника — это залог успеха розыскника.
Капитан Борисов, руоповец, ответственный за операцию, посоветовался со своим начальством и с коллегами из ОНОН и вынес вердикт:
— Будем брать.
Лутовинова взяли без труда и почти незаметно для окружающих. Встреча с Семеновым происходила вечером, домой он шел уже почти ночью, проходил через темные переулки, и в одном из них к нему подкатила машина, из нее выскочили оперативники, подхватили клиента под белые руки, затолкали на заднее сиденье вместе с сумкой и увезли.
Процедура заняла секунды три и совершена была между двумя заводами, обнесенными глухой стеной, при полном отсутствии прохожих. Со стороны Лутовинова было опрометчиво бродить в таких местах в одиночку, даже имея в кармане пистолет и обладая отменной реакцией.
Несмотря на быстроту и натиск бойцов РУОП, Лутовинов успел потянуться к оружию — но попытка эта была успешно пресечена.
В сумке у него действительно оказались банки с зеленым горошком. Целых шестнадцать штук.
Их торжественно вскрыли и нашли то, что и ожидали найти. Смешинки на очень солидную сумму. Ориентировочно — тридцать две тысячи долларов.
Первый допрос длился всего полчаса. В первые пятнадцать минут Лутовинов утверждал, что банки он нашел на улице, но потом перестал, и уже через два часа после окончания допроса у следователя было достаточно доказательств, чтобы вынести постановление о наружном наблюдении за гражданином Семеновым и прослушивании его телефонных разговоров. Этот документ по новому уголовно-процессуальному кодексу нуждался в судебном утверждении, но с уточнением — суд обязан рассматривать дела такого рода в срочном порядке. На утверждение потребовалось еще два часа на следующее утро, после чего Семенов, который еще ни о чем не подозревал и ни от кого не скрывался, был взят под наблюдение.
А через неделю оперуполномоченный Сажин, который регулярно названивал друзьям в ОНОН и интересовался новостями, дождался, наконец, интересных вестей.
Оказалось, что «Ястреб» ведет активную слежку за вдовой Юрия Лесникова. Подслушивает ее телефонные разговоры, пасут ее днем и ночью и без стеснения обсуждают причины этой активности.
Друг передал Сажину копию интересной записи, сделанной в квартире Семенова, где ребята из «Ястреба» собрались немного выпить и расслабиться с девочками.
Голоса не идентифицировались, но тема разговора была интересна сама по себе.
— Шеф хочет грохнуть эту Ирину, — говорил один, — а Заборин не дает. Боится. Он и так у ментов под колпаком.
— А что Ирина сделала шефу? — интересовался другой.
— Похоже, Лесник разболтал ей что-то про наши дела. А может и нет, но шеф думает, что лучше подстраховаться.
— Слушай, а кто грохнул самого Лесника? Кто-то из наших?
— Черт его знает. Может, сам шеф.
— А чего они не поделили?
— Да не знаю я. Бабки, наверно. А если Лесник болтал о делах направо и налево, то и за это могли грохнуть. Нас это не касается.
— А бабу он тоже сам уберет? Или нам поручит?
— Если поручит — сделаем. Какие проблемы?
Слушая эту пленку, Сажин радовался, как ребенок, выкрикивал «Йес! Йес! Йес!!!» и демонстрировал американский победный жест: рука согнута в локте и пальцы сжаты в кулак.
— Мы их сделали! — воскликнул он, явившись с этой пленкой к Ростовцеву.
Ростовцев, однако, не разделял этого восторга.
— Сначала надо доказать, что именно их шеф застрелил Лесникова. И еще разобраться — кого именно они называют шефом. Тут ведь две кандидатуры: директор «Ястреба» Балабеев и еще Тараканов, которому они все время звонят.
— Я ставлю на Тараканова. Балабеев не похож на человека, который способен убить кого-то собственноручно.
— Один черт. Все равно доказательств у нас нет. Мало ли о чем шестерки по пьяни болтают — тем более при бабах.
— Об этом они болтали без баб. Видишь — разговор резко оборвался. Это как раз привезли шлюх.
— Какая разница. Все равно: весь этот разговор — сплошные «может быть».
— Но согласись — эта нить крепче, чем все, что у нас были.
— Согласен. Но работы тут еще выше головы. И черт его знает, как к ней подступиться.
Тараканов нашел, как подступиться к Заборину, чтобы без ссоры и ненужной нервотрепки получить у него разрешение на ликвидацию Ирины Лесниковой. Он просто дал генеральному директору «Глобуса» послушать голос Толика Кленова.
Конечно, Толик, звоня Заборину с угрозами, старался говорить измененным голосом. Но, как видно, изменил его недостаточно. Во всяком случае, Заборин этот голос сразу узнал. И спросил:
— Ну и кто он такой?
— Никто, — ответил Тараканов, но тут же добавил. — Сам он никто, но может оказаться «шестеркой» на службе у серьезных людей. Настолько серьезных, что они могут доставить нам массу неприятностей, если мы вовремя не перехватим инициативу.
Тараканов не был обычным бандитом. он ни разу не сидел и не любил уголовный жаргон.
У нас в стране менеджеры часто изъясняются языком зоны. А этот бандит изъяснялся языком менеджеров и чувствовал себя в любом обществе, как рыба в воде. Разве только словечко «шестерка» то и дело мелькало в разговоре — но оно давно уже стало достоянием широкой общественности и литературного языка.
— Ты не выяснил, чьей «шестеркой» он может быть? — поинтересовался Заборин.
— Это не самое важное на сегодняшний день, — ответил Тараканов. — Главное сейчас — устранить Ирину.
— Почему Ирину? Мы ведь говорим о Кленове.
— Убрать шестерку никогда не поздно. Главное — Ирина может продать свою долю не нам, а кому-то постороннему. Представляешь, что тогда будет?
Надо сказать, Тараканов на самом деле этого боялся. Из-за упущений в Уставе фирмы по прихоти этой взбалмошной бабы посторонние могли получить доступ к документам «Глобуса». Или, скорее, не доступ, а право на него. Чтобы осуществить это право, им пришлось бы побороться и повозиться — но сама по себе возня очень негативно сказывается на такой тонкой материи, как торговля наркотиками.
Однако как ни старался Тараканов, прямой команды на ликвидацию Ирины Заборин так и не дал. Он лишь сказал в конце концов:
— Делай что хочешь. Но имей в виду: я ничего не знаю.
Заборин как в воду глядел. Ничего не знать — было для него в этой ситуации наилучшим выходом. Как раз в это самое время Ростовцев, оценив еще раз психологический портрет Заборина решился на психическую атаку.