Другой стал бы извиняться, попытался бы замять неловкость или вообще прекратил бы всякие попытки завязать знакомство — а Джинсовый Мальчик только нахально оглядел девушку с головы до ног и обрадованно произнес:
— Значит, вы теперь не замужем?
Все присутствующие посмеивались, глядя, как Ирина пытается вежливо отшить нахала, а он не отстает и перед толпой любопытных во всеуслышание клянется, что готов скрасить ее одиночество лучше, чем кто-либо другой.
В конце концов Ирина убежала к себе в квартиру и заперлась, а Толик начал приставать к тинейджерам с двумя вопросами: во-первых, в какой квартире живет эта девушка и не знает ли кто-нибудь ее телефона, а во-вторых, не знакомы ли ребята с Костей, который продает гитару.
Костю ребята не знали, но зато ручались, что в семнадцатой квартире, где, по предположениям Толика, обитал мужик с гитарой, на самом деле никто не живет. Она стоит пустая, и агентство по недвижимости никак не может ее продать.
Зато тинейджеры точно знали, что Ирина Лесникова имеет резиденцию в тринадцатой квартире, и если Толик полюбил ее с первого взгляда, то они готовы всемерно помочь ему в завоевании сердца безутешной вдовы.
Юный интеллектуал, знаток Пушкина, тут же подыскал подходящую цитату из «Каменного гостя» и декламировал на два голоса в лицах:
— Я счастлив!.. «Завтра — вечером, позднее…» Мой Лепорелло, завтра — приготовь… Я счастлив, как ребенок! _С доной Анной вы говорили? Может быть, она сказала вам два ласкового слова или ее благословили вы?_ Нет, Лепорелло, нет! она свиданье, свиданье мне назначила! _Неужто! О вдовы, все вы таковы_.
Надо заметить, что, выбрав для цитирования именно эти строки, юноша несколько предвосхитил события. Никакого свидания Ирина Лесникова Толику не назначила и даже телефона своего не дала. Но Толик во всеуслышание заявил, что не теряет надежды, посетовал еще раз, что не удалось найти Костю с гитарой, и стал вместе со всеми ожидать зрелища под названием «вынос тела», которое стало что-то слишком часто повторяться на лестнице первого подъезда тринадцатого дома по улице Гагарина.
— «Вальтер», — разочарованно произнес старший оперуполномоченный Ростовцев, когда его коллега Сажин развернул промасленную тряпку.
— И «шмайссер», — добавил Юра, извлекая из ветоши еще одно изделие.
Следом из-под тряпок появился обрез трехлинейки.
Еще в чемодане были патроны ко всем перечисленным видам оружия, две гранаты-лимонки, четыре тысячи долларов сотенками и три тысячи рублей в банкнотах разного достоинства, а также паспорт на имя Новикова Сергея Петровича, 1955 года рождения, с фотографией типичного уголовника-рецидивиста, если судить по исследованиям знаменитого Чезаре Ломброзо, открывшего связь между внешностью человека и его преступными наклонностями.
— Знакомая рожа, — пробормотал Ростовцев, вглядываясь в снимок. — Надо проверить по ориентировкам.
— «Макарова» нет, — заметил Сажин.
— Ну и как это понимать? — задал риторический вопрос Ростовцев.
— Коррупция, — предположил Юра.
— Или старая дружба на почве нетрезвого образа жизни.
— Что одно и то же, — констатировал Сажин. — Порядочным ментам не положено дружить с бандитами.
— Не доказано, что это бандит. Может, просто коллекционер. Хотя, с такой харей…
— И про бабки не забудь. Такие суммы на дороге не валяются.
— А может, он коллекцию распродал. А кое-что оставил на черный день. Это же все явно археологические находки. С мест боевой славы.
— Ну, гадать-то мы можем сколько угодно, — сказал Сажин. — Отсюда у меня есть версия, как убили Лесникова.
— Ну и как?
— Этот самый Новиков Сергей Петрович поджидал его в квартире доброго дедушки Афанасьева Эн И. Потом вышел на лестницу, пристрелил его из коллекционного пистолета системы Макарова и вернулся обратно в квартиру. А мы, как лохи, ее не проверили, потому что дедушка Николай Иваныч — наш человек, старый мент, герой труда и ветеран вытрезвителя.
— С тем же успехом стрелок мог уйти в любую другую квартиру. Все, что ли, прикажешь проверять?
— А вот и не в любую. В половину квартир я лично заходил, когда опрашивал соседей. А к Николаю Ивановичу не зашел. Мы разговаривали на лестнице. Мне даже в голову не пришло…
— Да брось ты. Этот чемоданчик еще ни о чем не говорит. Вот если кто-нибудь скажет, что видел этого Новикова в подъезде незадолго до убийства — тогда другое дело. А так… Может, этот арсенал тут десять лет лежит.
— Да нет, рубли новые. К тому же согласись — этот Новиков подходит на роль убийцы гораздо лучше, чем Лешенька Барчук.
— Однако заметь — твой Лешенька Барчук пропал. Как корова языком слизала. А пропал — значит, сбежал. Или есть другие мнения?
— Есть. Его могли грохнуть. Если Новиков не киллер-профессионал, а бандит-одиночка, то он вполне мог попросить парнишку постоять на стреме. А тот таблеточку съел и начал куролесить. Соответственно, мы его взяли, а когда выпустили, Новиков решил, что лучше будет от него избавиться.
— Ну да. Ты еще скажи, что тот же Новиков старику череп проломил.
— Нет, не скажу. Тогда он забрал бы отсюда чемодан. Или хотя бы паспорт и деньги.
Поскольку Юрий Павлович Лесников не оставил завещания и не имел детей, все его имущество по закону унаследовала жена. Ей достались не только квартира, две машины и недостроенный коттедж, но и доля Юрия Павловича в обществе с ограниченной ответственностью «Глобус».
При регистрации фирмы об Уставе не особенно задумывались, взяли за основу типовой — а там не было пункта о том, что доля участника не переходит по наследству. А раз так — то по закону получалось, что эта доля переходит по наследству автоматически, и с этим ничего нельзя поделать.
Между тем, доля в капитале фирмы позволяла владельцу этой доли знакомиться с любыми документами, в том числе составляющими коммерческую тайну. Конечно, ничего особенного в этих документах не было, но там имелись сведения о некоторых коммерческих связях «Глобуса», которые Заборину и компании хотелось бы сохранить в секрете от посторонних.
А вдова Юрия Лесникова, разумеется, была для Заборина посторонней.
Конечно, для Ирины Лесниковой важны были не какие-то там документы, а вполне ощутимые живые деньги, которые ей полагалось выплачивать из прибыли фирмы, пока за нею сохраняется доля в капитале «Глобуса».
Это тоже не нравилось Заборину. Одно дело — платить дивиденды одному из основателей фирмы и заместителю ее директора, который — что бы Заборин ни говорил оперуполномоченному Ростовцеву — все же играл в «Глобусе» весьма важную роль. И совсем другое — отдавать те же деньги его вдове, которая ровным счетом ничего для фирмы не сделала.
К тому же господин Заборин вообще недолюбливал Ирину Лесникову. Может, это потому, что она, несмотря на прохладное отношение к мужу, не согласилась стать его, Заборина, любовницей — хотя, предлагая такой альянс, Михаил Борисович намекал, что с ним она будет жить раз этак в несколько лучше, чем с мужем.
Теперь Михаил Борисович ничего такого предлагать Ирине не собирался. Его нынешняя любовница была гораздо сговорчивее, да и внешне отличалась от Ирины в лучшую сторону. Вдова Лесникова была красавицей, и отличаться от нее в лучшую сторону было непросто — но так уж Заборину повезло.
И теперь он хотел от Ирины только одного: чтобы она отказалась от своей доли в фирме «Глобус» в его пользу. Не просто так, естественно. За деньги. Заборин был готов заплатить ей даже больше, чем покойный Лесников внес в уставный фонд фирмы при ее учреждении. Но меньше, чем доля Лесникова стоила сейчас.